— О-кей. — Она прикусила губу и протянула мне нож. — Держи. Живым ты ничего не сделаешь, а мертвым очень даже.

— Спасибо.

Я стиснула нож — для призрачного оружия он был слишком уж теплым, тяжелым и на удивление ощутимым.

Бабочка не спеша подошла к собственному телу:

— Ну так ты поможешь Дарилу, а?

— Помогу. Да, кстати… — Я сообразила, что не знаю, как ее зовут, но тут нить снова натянулась, и я взлетела в воздух. — Только ему ничего не говори! — крикнула я, тыча пальцем в Некро-Нила. — И не показывай ему, что умеешь покидать тело! Он некромант и заодно с ведьмищей!

Бабочка глянула на Некро-Нила и брезгливо скривилась:

— Ага, понятно: поганый душехвататель!

С этими словами она рассыпалась на стаю крошечных бабочек, исчезнувших в лоскутьях кружева, бархата и атласа, которые окутывали ее тело.

Я нервно посмотрела вверх, на плиточный потолок — до него оставался всего фут. Рубанула нить ножом — вдруг получится разорвать узы? — но клинок прошел сквозь нее, словно сквозь пустоту. Тут нить снова натянулась, по лицу хлестнул ветер, и я опять понеслась сквозь багровую черноту неведомого мира.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

В нос ударила вонь гниющей плоти, костлявые пальцы сжали мне горло, перекрыв воздух, на грудь навалилась тяжесть. Боль и чернота пожирали светлое пятно разума. В голове среди сгущающейся тьмы промелькнула краткая мысль: быть мертвой — то же самое, что быть живой, всегда найдется кто-нибудь, кто сделает тебе больно, стоит ему только захотеть.

— Ну как, засунул ее в медальон? — Это был далекий женский голос.

— Я же говорю: сделаю — скажу, Ханна! — В мужском голосе звучали злость, раздражение и почему-то страсть.

— Поскорее! — сказала женщина. — До полуночи осталось меньше часа!

Что-то дернуло за руку.

— Мисс Тейлор! В медальон! Быстро! — опять послышался приказ.

— Нет… — прошептала я — как и в ответ на прежние приказы. Пальцы сильнее стиснули горло, выдавили свет.

— Если бы ты, Ханна, дождалась меня, этого бы не было! — выпалил голос.

— Почему ты не засунул ее в яйцо Фаберже вместе с остальными? — спросила женщина.

— Потому что если я его открою, чтобы впустить ее, остальные разбегутся! — Теперь голос звучал едко. — Занималась бы своими чарами, Ханна, и не лезла в мои дела с тенями и духами!

— Я бы и не лезла, если бы у тебя все нормально получалось! — Женщина подошла поближе, наверное, не доверяла ему. — Ты так давно ее уговариваешь, что мне начинает казаться, будто тебе это очень уж нравится!

Света у меня в голове осталось с булавочную головку, панические мысли метались стайкой перепуганных садовых феечек. Костлявые пальцы не собирались…

— Хватит! — раздался приказ, и хватка на горле ослабла.

Меня охватило облегчение, оно развеяло тьму, впустило свет, и, хотя на грудь по-прежнему давило, я парила, как перышко, а голоса, неразборчивые, неважные, становились то тише, то громче…

Постепенно я пришла в себя.

Глаза я открывать не стала. Это было ни к чему — ведь тогда этот треклятый Некро-Нил велит своему палачу-призраку начать следующий раунд, к тому же, если я не открою глаз, то не увижу и изъеденного чумой лица моего мучителя: отсутствующий нос и гнилые пеньки зубов по-прежнему наводили на меня ужас. Я лежала и старалась не думать о Шраме, который сидел у меня на груди, притворялась еще более мертвой, чем была, и радовалась, что пыточный арсенал призрака сводился к удушению: наверное, личность у него тоже распалась, как и плоть, и он был не в состоянии применить на практике более изобретательные — и наверняка менее здоровые — выдумки Некро-Нила.