— Ты хочешь, чтобы я сказал? Работа директора только с одной стороны выглядит заманчивой. Никто не хочет, чтобы в кабинете сидел мудрый проповедник, всем нужный человек, умеющий громко рявкнуть, когда потребуется, который не побоится жестко высказаться в Министерстве образования, который свяжется с охраной в случае вандализма или распространения наркотиков и которому придется иметь дело с родителями, когда те начнут…

— Я не смог бы работать под твоим началом, Тони, как педагога я тебя не уважаю.

— Ты не уважаешь меня как учителя?

— Да, так и есть. Для меня неприемлемо многое из того, что ты делаешь, и я не могу оставаться равнодушным к тем вещам, которые ты игнорируешь.

— Приведи пример, хоть один, вот прямо сейчас. Что бы ты сделал, если бы вдруг вошел в школьные ворота в качестве директора?

— Первым делом я бы все покрасил, территория неухоженная, грязная…

— Хорошо, приятель. Я сделал бы то же самое.

— О, ты только так говоришь.

— Нет, Эйдан, я ничего не выдумываю, более того, я уже точно знаю, что и как буду делать. Хочешь узнать, с чего я начну? Так вот, я собираюсь пригласить одного знакомого парня из газеты и фотографа и написать статью под заголовком «Великолепная Маунтинвью», в которой будут освещены все стороны школьной жизни, а также сфотографированы расписанные стены, ржавые перила и неубранный мусор.

— Ты никогда не опустишься до этого.

— В этом нет ничего унизительного. Как только выйдет статья, я на следующий же день обращусь к руководству, и они дадут согласие на устранение недостатков. Мы можем обо всем рассказать в деталях, расписать во всех красках, чтобы местные спонсоры откликнулись и приняли участие. Наберется целый список желающих помочь — садоводческие центры, магазины хозяйственных товаров, фирмы, продающие кованое железо, можно привлечь для установки школьного забора… Многие откликнутся.

Эйдан слушал, опустив глаза и разглядывая свои руки. Он знал, что сам он подобным образом ничего не сможет добиться. Похоже, в следующем учебном году школа будет выглядеть совершенно по-новому, но организатором всего этого выступит не он. От этих мыслей Дьюн чуть не сошел с ума.

— Я не смог бы остаться, Тони. Я бы чувствовал себя оскорбленным и униженным.

— Но здесь никто и не думал назначать тебя директором.

— Я думал, — ответил он просто.

— Ну, тогда унижение, о котором ты говоришь, тоже плод твоего воображения.

— И моя семья, естественно, была почти уверена и уже ждут, чтобы отпраздновать.

У Тони подкатил ком к горлу. Он знал, что так оно и было. Дочь этого человека так гордилась своим отцом и мечтала о его новом назначении. Но у них не было времени на сантименты, только действия.

— Тогда дай им повод что-нибудь отпраздновать.

— Что, например?

— Скажи, что тебе нет резона становиться директором. Скажи, что тебя все устраивает на твоей должности, что-нибудь придумай… Какое еще занятие пришлось бы тебе по душе?

— Послушай, Тони, я вижу, что ты все понимаешь, но я сейчас не об этом.

— Я директор, и у тебя это не укладывается в голове. Мне не нужно притворяться. Я хочу, чтобы ты оказался на моей стороне, чтобы был полон энтузиазма, а не ходил с кислой миной. Скажи, что бы ты нового внедрил в школьную жизнь?

— Не думаю, что тебе это будет интересно, но я бы предложил проводить вечерние занятия.

— Что?

— Я знал, что тебе это не особо понятно.

— Я не сказал, что против. Например, какие вечерние занятия?

Двое мужчин разговаривали в библиотеке, и что странно, в классах стояла подозрительная тишина.