– По принципу – либо соглашаемся, либо разбегаемся?

– Зачем же так резко?

– В любом случае сейчас я не приму решения. Не можем мы обсудить вопрос завтра утром, часов в десять?

Она улыбнулась и отрицательно покачала головой:

– Договоримся так. Я позвоню вам, Дональд… Когда вы просыпаетесь?

– Около половины восьмого.

– Чем будете заняты до восьми?

– Бритьем и завтраком.

– И телефонными переговорами?

– Не исключено.

– Мне это не по вкусу, – заявила она, – вернее, нашим людям. Так что ограничу свое предложение четырьмястами шестьюдесятью пятью.

– И в десять позвоните, чтобы узнать ответ.

– Я позвоню где-нибудь между полуднем и вечером. Тогда вы и сообщите мне об итогах. А теперь – спокойной ночи.

Глава 3

Едва я открыл дверь, Элси подняла голову:

– Блондинка дождалась тебя?

– Куда ей деваться, дождалась.

– По поводу гравюр?

– Нету, нету у меня гравюр, говорил же.

– Но проверить не дал.

– Сама сказала, что не будешь подниматься ко мне.

– Да ты же меня носом ткнул, как кутенка в лужу.

– Был поглощен мыслями о блондинке.

– На сей счет даже и не сомневалась.

– Какая на сегодня криминальная ситуация? – спросил я, поспешно меняя тему разговора.

– Сейчас занимаюсь делом женщины, которая ошибочно идентифицировала насильника-садиста. Ужас!

– Ты о происшествии?

– Нет, об идентификации. Жертва без колебаний опознала одного мужчину. И он получил бы что полагается по закону. Да вот посчастливилось, полиция при расследовании другого преступления поймала настоящего злоумышленника. Он во всем признался. Посмотри-ка на фотографии. Между этими людьми нет ни малейшего сходства.

– Бывает! Когда-нибудь законники проснутся, протрут глаза и увидят, что лучшие аргументы – вещественные улики, а худшие – свидетельские показания, особенно полученные таким образом.

– Каким?

– Жертва еще лежала на больничной койке, когда полиция показала ей фотографию подозреваемого мужчины. Они рассказали ей, как он утверждал, что у него есть алиби, как оно не прошло проверку и как они уверены, что пойман тот самый человек. И она согласилась. Через пару часов они втолкнули мужика к ней в палату. Женщина закричала, закрыла лицо руками, разрыдалась: «Это он! Это он!»

– А как им следовало поступить? – спросила Элси.

– Показать одновременно подозреваемого и нескольких мужчин. Иначе идентификация гроша ломаного не стоит. Да и тогда надо удостовериться, что они не жульничают.

– Кто?

– Полиция.

– Сплошная рутина, – заявила Элси. – Ведь тебя не интересуют…

– Меня интересует все, что относится, так сказать, к серийному криминалу. Одиночные преступления не интересны. Иное дело – повторяющиеся. Преимущественно те, чьего автора полиция не смогла установить.

– А если устанавливает?

– Тогда возьми свой альбом и сделай пометку на полях, что преступник пойман и предстал перед судом. Если он удостоился приговора, этот факт тоже зафиксируй.

– Так можно всю контору забить вашими гроссбухами.

– И надеюсь, они пригодятся, – парировал я ее выпад. – Если полиции что-нибудь втемяшится в голову, она как в шорах.

– И как ты привьешь ей широту мышления?

– Никак, в том-то и дело. Единственная приемлемая тактика – пустить свой паровоз по их рельсам и дождаться столкновения.