– Я тоже так думал… Но это теоретически. На практике же… Кстати, что касается Конкурента с Беляком, то у них – все в соответствии с теорией! Беляк ходит по маршруту Конкурента и, судя по всему, не собирается искать что-то принципиально новое… А вот Новичок…

– Ого! – перебил ассистента Арнольд Яковлевич. – Он же практически сразу свернул!

– Вот я и говорю! – продолжал Андрей. – У Профессора с Новичком принципиально разные маршруты!

– Так, если мне память не изменяет, в середине тоннеля, по которому побежал Новичок, у нас стоит довольно сложное препятствие «Вертушка»? Обычно, крысы перед ней пасуют и поворачивают назад, словно из тупика…

Наблюдая за белым хомяком, Профессор замолчал.

– Ты смотри… – удивился он, увидев, как легко Новичок проскочил сквозь «Вертушку». – Почти без задержки!

– Я для интереса перерыл архивы по Профессору, чтобы выяснить, проходил ли он когда-нибудь за свою жизнь «Вертушку»… – начал Андрей.

– Молодец, что сам догадался это проверить! – Арнольд Яковлевич довольно хмыкнул. – Ну, и как?

– Не проходил! – Андрею было приятно, что его похвалили. – В списке освоенных Профессором препятствий «Вертушка» не числится!

Ученые еще какое-то время стояли и наблюдали за Новичком, потом перешли на другую сторону лабиринта и переключились на Конкурента с Беляком.

– Здесь все не так интересно, – сказал Андрей. – Беляк освоил только те препятствия и ловушки, которые знает Конкурент. Я тоже проверил это по архиву. Всего нового Беляк избегает. Если в своих нерешительных попытках самостоятельно исследовать лабиринт Беляк натыкается на что-то незнакомое, то сразу пасует и поворачивает обратно…

– Что же, так и должно быть, – кивнул профессор. – Я только такой результат и прогнозировал. «Передача опыта возможна только в пределах опыта ведущего…»

– Поэтому мне кажется, что Новичок сам по себе – уникальный хомячок…

– Не говорите ерунды, молодой человек! – почему-то раздраженно ответил профессор. – Все крысы одинаковы, и отклонения от нормы обусловлены либо стечением обстоятельств, либо неисправностью (в данном случае – болезнью) самого объекта исследования…

– Здесь я, при всем уважении, не могу с вами согласиться, – возразил Андрей. – Мне кажется, каждый хомяк – это индивидуальность. Так же как и у людей: каждый человек – особенный…

– Неудачное сравнение. Даже человеческая индивидуальность – это сентиментальное преувеличение. Все люди, по большому счету, одинаковы. Их, как вы выражаетесь, «индивидуальность» обусловлена все теми же внешними причинами. Примерно теми же, что и у крыс, только в другом масштабе. У вас, молодой человек, просто еще недостаточно жизненного опыта, чтобы понять, насколько люди примитивны и одинаковы! Что уж говорить о примитивных лишенных сознания крысах!…

Андрей промолчал. Он зафиксировал необходимые данные в черновой журнал, потом вместе с Арнольдом Яковлевичем перешел в кабинет.

Профессор продолжил начатый разговор:

– Кстати, это одна из причин, почему я против имен для объектов исследования…

– В смысле?

– Дать имя – это первый шаг на пути очеловечивания объектов исследования.