Холли Джексон. Хорошая девочка должна умеретьХороших девочек не убивают – 3
Эта книга — для всех вас. Спасибо, что были со мной до самого конца.
Часть первая
Глава первая
Мертвые глаза — так ведь принято говорить, верно? Безжизненные, стеклянные, пустые… Пиппа видела их повсюду. И наяву, и во сне. Его мертвые глаза, какими они стали в тот самый миг, когда в них угасла жизнь. Пиппа видела мертвые глаза на чужих лицах, в глубине теней, а иногда — в зеркале у собственного отражения. Сейчас она видела их тоже — уставились прямо на нее. Глаза дохлого голубя, валявшегося на дорожке возле дома. Неподвижные, напрочь лишенные жизни. В них отражалось, как она стоит на коленях и тянет перед собой руку, зачем-то решив дотронуться до мертвой птицы. — Пиппетка, ты готова идти? — спросил за спиной отчим. Он с громким хлопком закрыл входную дверь, и Пиппа вздрогнула — в хлопке почудился звук выстрела. Их она тоже слышала постоянно. — Д-да, — выпрямившись, сказала Пиппа, с трудом пряча дрожь в голосе. Дышать, надо просто дышать. — Глянь. — Она зачем-то показала на мертвую птицу. — Дохлый голубь. Отчим наклонился посмотреть, сморщив нос, отчего кожа вокруг глаз пошла морщинками. Безупречный костюм-тройка смялся на коленях. На лице появилось очень знакомое выражение — он собирался сказать нечто смешное и нелепое. — Голубятину на ужин заказывали? М-да, как и ожидалось. Отчим постоянно отпускал дурацкие шуточки — хотел, чтобы Пиппа, несмотря ни на что, улыбалась. Та покорно выдавила улыбку и съязвила в ответ: — Только если к ней подадут крысиный паштет. Она заставила себя отвести взгляд от мертвой птицы и накинула на плечо рюкзак. — Ха! — Отчим торжествующе хлопнул ее по спине. — Люблю кладбищенские шуточки. Он тут же изменился в лице, осознав, что именно сказал. В безобидных на вид словах почудился скрытый смысл. Смерть преследовала Пиппу повсюду, даже сейчас, ясным августовским утром. Казалось, теперь вся ее жизнь вертится исключительно вокруг смерти. Отчим тряхнул головой и кивнул в сторону машины. — Садись. На подобные встречи опаздывать нельзя. — Разумеется, — буркнула Пиппа, открывая дверцу и занимая свое место. Она не знала, что еще сказать. Мысли остались далеко, на дорожке рядом с голубем. Вскоре их машина въехала на парковку возле железнодорожного вокзала Литтл-Килтона. Там было людно, в ровных рядах пригородных поездов сверкало солнце. Отчим вздохнул. — Какой-то гондон на «порше» опять занял мое место! Словечко «гондон» он перенял у Пиппы, и та успела не раз пожалеть о своем длинном языке. Пустые места нашлись лишь в самом конце парковки рядом с сетчатым забором, куда не доставали камеры. В бывшем пристанище Хоуи Бауэрса. Деньги в одном кармане, крошечные бумажные пакетики — в другом… Не успела Пиппа опомниться, как щелчок ремня безопасности превратился в стук ботинок Стэнли Форбса за спиной. Спустилась ночь, Хоуи был не в тюрьме, а прямо здесь — под оранжевым фонарем, прятавшим в тени его глаза. Стэнли подходит к нему, обменивает купюры на свою жизнь. Поворачивается к Пиппе с мертвыми глазами, а в груди у него появляются шесть дыр; кровь течет по рубашке на бетон и почему-то попадает ей на руки. Те по локоть в красном, и… — Идешь, Пиппетка? — Отчим уже открыл ей дверцу. — Иду, — ответила Пиппа, вытирая ладони о брюки. Поезд до Лондона был переполнен; они стояли, прижимаясь к другим пассажирам, неловко улыбаясь и кивая, если вдруг случайно кого-то толкнут. |
