– Все хорошо, Пип. Я нашел тебя. Сейчас тебе станет легче.

Вспышка.

Они что-то говорили – Рави и папа. Только до нее доходили не слова, а буквы, и буквы ползли, как муравьи. Она больше ничего не видела. Ее глаза стали небом, и в нем взрывались фейерверки. Огненные брызги армагеддона. Все стало красным. Красные вспышки, красное зарево.

Затем Пиппа вновь ощутила себя в человеческом теле. Она лежала на холодной сырой земле, и Рави дышал в ухо. За деревьями вращались синие мигалки, которые извергали из себя людей в черной полицейской форме.

Пиппа видела их – мигалки и фейерверки, а слышала только свое хриплое дыхание.

Красные сполохи в небе и синие вспышки на земле.

Красные и синие.

Краны с инеем

С белым инеем

заинде-вели

Энди

Белл

Три месяца спустя

– Пришла масса народа, сержант.

– Правда?

– Да, человек двести.

До нее доносился гул голосов и хлопанье спинок кресел. Люди занимали места в школьном актовом зале.

Она стояла за кулисами и ожидала своего выхода, сжимая в руках материалы для презентации. Ладони вспотели, и на бумагах расплывались чернила.

Все одноклассники Пиппы защищали свои ВКП неделей раньше, в небольших аудиториях и перед небольшим числом слушателей. Однако школа и экзаменационная комиссия надумали превратить презентацию Пиппы в «небольшое, но яркое событие», как выразился старший преподаватель. Самой Пиппе не оставили выбора. Школа разместила объявления в интернете, в «Килтон мейл» и пригласила прессу освещать мероприятие. Пиппа видела, как подъехал минивэн Би-би-си; съемочная группа выгружала аппаратуру.

– Волнуешься? – спросил Рави.

– А ты всегда задаешь банальные вопросы?

После того как история Энди Белл стала достоянием гласности, о ней несколько недель много писали и говорили в центральных газетах и на телевидении. Безумие достигло высшей точки, как раз когда Пиппа проходила собеседование в Кембридже. Двое студентов узнали ее, набросились с выпученными глазами и засыпали вопросами о расследовании. И это было только начало…

За последние недели Пиппа настолько срослась с тайнами Килтона, что воспринимала их как новую кожу. За исключением одной – которую она сохранит глубоко в себе ради спасения Кары. Лучшей подруги, той, что в больнице ни на минуту не оставляла ее одну.

– Я забегу к тебе после всего? – спросил Рави.

– Само собой. Кара и Наоми тоже придут на ужин.

Раздался перестук каблуков, и миссис Морган раздвинула занавес.

– У нас практически все готово. Ждем тебя, Пиппа.

– О’кей. Мне нужна одна минута.

– Отлично, – продолжил Рави, когда они остались одни. – Пойду займу место.

Он улыбнулся, положил ладони ей на затылок и зарылся пальцами в волосы. Затем наклонился и соприкоснулся с ней лбом. Некоторое время назад, провожая Пиппу на поезд до Кембриджа, Рави объяснил, что таким образом можно взять на себя половину тоски, головной боли, волнения. И тогда в освободившейся половине найдется место для чего-нибудь хорошего.

Он поцеловал ее, и она вся засияла от счастья. Словно крылья за спиной выросли.

– Срази их наповал, Пип.

– Обещаю!

– Кстати, – обернулся он уже от двери, – не говори никому, что взялась за проект, потому что я вскружил тебе голову. Придумай какую-нибудь более возвышенную причину.

– Иди отсюда!

– Не кори себя. У тебя не было выбора. Ведь я неотразим! – засмеялся он. – Поняла? Неот-Ра-Сим, Рави Сингх!

– Пошутил и тут же объяснил? Ладно, иди уже!

Она выждала еще минуту, бормоча про себя начало речи, и вышла на сцену.