Невозможность помочь другу, человеку, которому ты стольким обязан, тяжелым грузом упала на плечи, окончательно добив осознанием собственной беспомощности. Колин снова отхлебнул виски, взял ручку и добавил новую надпись, точно такую, как та, что он видел в своем воображении:

"2 августа. Потерял Райдера"

— Слышишь, Старик? Ненавижу тебя! И себя ненавижу… — прокричал в никуда Дрейк. Затем вдруг схватился за голову, по щекам потекли беззвучные слезы. — Простите, ребята… Кэп, друг, прости… Я не могу помочь сейчас. Не могу… Нельзя… Я… я позабочусь о твоих родных.

Поздно вечером в баре Колин, весь день занимавшийся мысленным самобичеванием, положил голову на стойку, наконец упившись до состояния блаженного отупения. По очереди вспомнил и мысленно попросил прощения у Ольги, капитана Райдера, у Ларсена и Даля, у Ярика, собирающегося лететь с ними… Гордон, наверное, сейчас где-то с девочками веселится, не зная, что это его последний вечер на Земле. Ларсен пьет. А счастливый Волошин поспешно собирает вещи — Райдер включил его в команду, как раз вчера назначение утвердили.

Повзрослевший Ярик заходит на борт небольшого звездного челнока. Под руку с ним красивая темноволосая девушка — его сводная сестра, Наташа Волошина. "Ты ведешь корабль! Да еще и на Калею! Круто! До сих пор поверить не могу — вот сюрприз ждет Рика"…

— Ярик! Он же улетает! — от неожиданного осознания этого факта Колин растерял половину пьяного угара. Он не должен пропасть вместе с Райдером.

— Ему нельзя… Он должен остаться! Его надо остановить!

В душе Колину безумно хотелось забить на все и посмотреть, как система мироздания сама будет выпутываться… Наверняка ж произойдет какая-нибудь подстроенная судьбой случайность, и Ярик никуда не улетит. А если нет? От последней мысли внутри все похолодело. И как тогда… Или таки плюнуть на все… можно вообще вернуться к Ольге, попросить прощения…пусть его каличная судьба выкручивается, как хочет… Дрейк схватился за голову.

Ладно, первым делом Ярик. Наверное, стоит принять что-нибудь, пора трезветь… Колин поднял голову, с трудом сфокусировав взгляд на бармене и пытаясь сказать, чтобы тот вколол ему что-нибудь соответствующее, но сумел выдавить лишь невнятное мычание.

— Вот ты где! — бодрый дружеский хлопок по плечу свалил Колина обратно на стойку. Ярик? — Зашел попрощаться перед отъездом. Ну, ты и надрался.

Действительно, рядом стоял бодрый, улыбающийся, одетый в новенькую форму Волошин, легко помахивая небольшим рюкзачком.

— Как раз хотел спросить, что у вас с Олькой произошло. Вчера уходили такие счастливые. А сегодня дошел слух, что она выходит за своего олуха. В смысле за Малевича. А Олька не отвечает. Вот же ерунда, правда? — Ярик с интересом присмотрелся к другу. Колину же показалось, что он внезапно получил под дых. Воздух со свистом вышел из легких, в горле перехватило. Даже алкоголь почти мгновенно улетучился.

— Как замуж? Назло что-ли… — захлестнула волна обиды и злости на себя, на Ольгу, на Ярика… и без того неулыбчивое лицо Дрейка окончательно закаменело. С Волошина тоже сбежала вся веселость.

— Вот как… Так это правда? Ну, ты и козел… Ты чего натворил? Ей же Малевич все мозги своим занудством проковыряет. Тебе что, совершенно пофиг? А мы-то думали, ты ее любишь…

Вместо ответа Колин резко, с разворота всадил кулак в челюсть приятеля.