— Это не страшно, если мы никогда не вернемся в будущее. Но я боюсь, что это произойдет только в том случае, если с людьми, которые мне дороги, тоже что-то случится. Например… Если та машина времени забросила невесть куда не только нас и Ярика, а всех, кто был в комнате?

Ольга покачала головой. В ответ Андрей обнял ее.

Ольга с Андреем валялись на кровати, пялясь в монитор ноутбука. Комната для туристов. Не такая безликая, какими бывают номера гостиниц. Аккуратная и уютная, как и должно быть в маленьком гестхаузе. За окном море. Лазурное, солнечное. С белоснежным пляжем, с длинными изогнутыми пальмами, с цветными пятнами шезлонгов.

— Сюда! — выкрикнула она, тыкая в фото с отражающими небо солончаками.

— Нет, сюда! Здесь интереснее.

Андрей в ответ открыл картинку с великой китайской стеной.

— Возможно, интереснее. Но я там была.

— Правда?! Когда успела?..

Девушка замялась.

— В будущем. Великая стена сохранилась и до наших дней. А солончаки пропали. Поедем?

— Ок. Но потом в Китай. И как минимум на три месяца.

— Да-да. Только в Париж по дороге заскочим.

Андрей мученически закатил глаза, затем посмотрел в окно. Пальмы… Просто деревья…

Спустя месяц. Париж

— Как у тебя это получается? — спросил Усольцев, тыкая кисточкой в картину Ольги.

Они стояли рядом с мольбертами, срисовывая выбранную картинку. Мастер-класс «Открой в себе художника». Кажется, Андрей художника в себе открыл. Его море с парусниками выглядело вполне прилично. А вот Ольга…

— Хм… не знаю. Совсем плохо, да?

— Даже не знаю. Я в современном искусстве не разбираюсь. Для абстракции, наверное, неплохо.

— Это пейзаж, а не абстракция! Лавандовые поля в Провансе! Вот! — Ольга ткнула пальцем в распечатанную картинку.

Они хором рассмеялись. Картина Ольги напоминала что угодно, только не лавандовые поля. Сама же Ершова — смеющаяся, растрепанная, со следами краски на руках — выглядела… счастливой. Да, именно счастливой. Такой, какой Андрей ни разу ее не видел раньше — в будущем.

— Нет, абстракция.

— Вот как… Я тебе сейчас покажу, что такое современное искусство!

Ольга хитро прищурилась и вдруг мазнула кисточкой с синей красной по его щеке. Андрей на секунду опешил, потом бросил свою кисть, сунул пальцы в краску и тоже размазал ее по щеке Ольги, спустившись дальше на шею. Та взамен просто приложила всю палитру к груди Андрея.

— Эй! Это была моя любимая рубашка!

— Была рубашка, а стало искусство! — засмеялась Ольга.

Андрей в ответ обвил рукой ее талию и прижал к себе. Девушка задергалась.

— Мое платье!

— Как ты только что заметила, дорогая, искусство требует жертв.

Затем второй рукой провел по щеке, еще больше размазывая краску, наклонился… И спустя минуту они уже с упоением целовались. Именно такую скульптурную композицию и застал вернувшийся преподаватель.

— Семьдесят три — шестьдесят два, — подсуммировал Андрей, оторвавшись от девушки.

— Ладно-ладно, картины у тебя выходят лучше. Но я все равно веду!

В какой момент они начали это соревнование, Ольга сама не помнила.