От орлов,

     от власти,

          одеял и кружевца

голова

    просяжного поверенного

               кружится.

Забывши

     и классы

         и партии,

идет

   на дежурную речь.

Глаза

    у него

      бонапартьи

и цвета

     защитного

          френч.

Слова и слова.

        Огнесловая лава.

Болтает

     сорокой радостной.

Он сам

    опьянен

        своею славой

пьяней,

     чем сорокаградусной.

Слушайте,

     пока не устанете,

как щебечет

      иной адъютантик:

"Такие случаи были -

он едет

     в автомобиле.

Узнавши,

      кто

      и который, -

толпа

    распрягла моторы!

Взамен

    лошадиной силы

сама

   на руках носила!"

В аплодисментном

          плеске

премьер

     проплывет

          над Невским.

и дамы,

     и дети-пузанчики

кидают

    цветы и розанчики.

Если ж

     с безработы

          загрустится,

сам

  себя

     уверенно и быстро

назначает-

      то военным,

            то юстиции,

то каким-нибудь

         еще

          министром.

И вновь

     возвращается,

           сказанув,

ворочать дела

        и вертеть казну.

Подмахивает подписи

          достойно

              и старательно.

"Аграрные?

      Беспорядки?

            Ряд?

Пошлите,

      этот,

        как его,-

            карательный

отряд!

Ленин?

    Большевики? 

          Арестуйте и выловите!

Что?

   Не дают?

       Не слышу без очков.

Кстати...

     об его превосходительстве...

                    Корнилове...

Нельзя ли

     сговориться

           сюда

              казачков?!.