Всадник Гифрат, предводитель городской стражи, когда Эриной заговорил с ним о ведьме, только рукой махнул: «Мне не нужны лишние проблемы с местными, а об их колдовстве я и слышать не желаю. Пускай жрецы Солнца Благословенного разбираются, если захотят».

Однако жрецы тоже не захотели. «Суеверия черни не наносят большого вреда государству, а иной раз бывают даже полезны, если, конечно, уметь пользоваться ими в своих интересах. Процесс над ведьмой может обернуться ненужными волнениями», – ответил на вопрос Эриноя Держатель Небесных Ключей.

Не так давно Эриной пообещал Алайе: «Долго ты в этом городе не проживёшь». Однако, надо признать, кабы не самоубийство Клита, исполнить угрозу так быстро не удалось бы…

В полном соответствии с заветом Держателя, Эриной воспользовался местными суевериями в своих интересах. Расспрашивая убитого горем Энкилона, все вопросы, намёки – всё сводил к Алайе. Кстати, и стараться то особенно не пришлось: соседи и сами охотно указывали на девку как на ведьму.

А ведь попробуй отдать её под суд – местные общины наверняка бы заступились за стерву. Просто, чтобы досадить гипарейским чиновникам.

Он вспомнил, как качалось в петле тело молодого парня. Жалкая всё же порода эти ликеяне…

Даже любопытно: чем она сумела всех против себя настроить? Говорят, она многих лечила. Для этого и ведьмой быть не нужно. Если так рассуждать, по эту сторону гор каждый второй за колдуна сойти может. Чего у местных не отнять, так это знания всяких трав. И то, говорят, дальше, в глубинах Колхидора, ещё не такое можно увидеть…

Но об этом Эриной думал уже неохотно. Хаживал он на юг – сопливым мальчишкой, без году неделя произведённым в водители малого копья, у которого в подчинении ходит всего лишь семеро воинов. То был первый поход на Тирт, окончившийся бесславным разгромом – то есть мудрым отступлением, как принято говорить. Дожди размыли дороги, всё правильно. При чём тут магия, если дожди ниспосылает Солнце Благословенное? Только слишком много было смутных разговоров, особенно в лохосе, в котором он состоял, где чуть не половина воинов была набрана из местных бездельников…

– Я готов, – оторвал Эриноя от размышлений голос охотника.

– Встань сюда. А ты, Белайха, напротив него. Теперь ждите.

Острие копья заскрежетало по земле, оставляя глубокую борозду. Идя по кругу, Эриной подвёл черту к Карису, послушно стоявшему на своём месте, и начал описывать второе полукружие. Горожане затихли – и копьеносец вдруг осознал, насколько полная тишина воцарилась вокруг. Ни дуновения ветра, ни птичьего крика, ни шороха одежд. Только скрежет стали по каменистой земле.

Стражник сделал ещё несколько шагов – и круг замкнулся.

* * *

Хорса стоял, позволяя телу расслабиться. Перед боем нужно сбросить лишнее напряжение, иначе движения будут нервными и неверными.

Белайха стискивал кулаки и поигрывал мускулами, выразительно глядя на противника, но Хорса не показывал, что замечает его. Однако, как только круг замкнулся и горожанин сделал первый шаг, охотник молнией метнулся навстречу, поднырнул под кулак и ударил неприятеля в солнечное сплетение.

Тот хэкнул, выпуская воздух из лёгких, однако второй удар, по челюсти, не только не свалил – даже не пошатнул его. Хорса отступил, пропуская мощный взмах, от которого, казалось, загудел воздух. На следующем ударе он перехватил ручищу Белайхи и бросил его борцовским приёмом, который не раз приносил ему победу.

Кожемяка рухнул совсем рядом с чертой, но не коснулся её. Вскочил с рыком и бросился в атаку, молотя пудовыми кулаками. Хорса не стал замыкаться в обороне, отступил всего на шаг, и, улучив момент, подался вперёд, впечатывая кулак в нос противника. Послышался хруст, брызнула кровь. На миг Белайха ослеп, и Хорса обрушил на него град ударов.