Девушка могла украсить собой любое платье: цвет лица – сливки, губы – лепестки розы, ресницы – опахала.

И характер, вероятно, стальной.

– Только одна эта вышивка… Я трудилась неделю, чтобы довести ее до совершенства. – Кончиками пальцев девушка провела вдоль выреза корсажа.

Герцог проследил за ее пальцами. Но не вышивка занимала его. Он видел ее грудь – небольшие соблазнительные бугорки, безжалостно стиснутые корсажем платья. Они ему понравились, как и ее решительное настроение, которое заставило ее грудь взволнованно вздыматься.

Эш поднял глаза выше, оценил и стройную шею, и копну зачесанных вверх каштановых волос. Одного вида ее строгой прически было достаточно, чтобы у мужчины появилось желание выпустить на свободу эти буйные пряди, вынимая шпильки одну за другой.

«Держи себя в руках, Эшбери!»

Вряд ли девица настолько красива, как кажется. Несомненно, все дело в контрасте с этим отвратительным платьем. К тому же Эш давно уже живет затворником…

– Ваша светлость, – продолжила гостья. – Мое ведерко для угля совсем пустое, в кладовке сыщется лишь несколько заплесневевших картофелин, а сегодня истекает срок квартальной платы за жилье. Хозяин грозился выбросить меня на улицу, если я не заплачу всю сумму. Мне нужно получить то, что я заработала. И дело очень срочное. – Она протянула руку. – Прошу вас. Два фунта три шиллинга.

Эшбери смотрел на нее, сложив руки на груди.

– Мисс?..

– Гладстон. Эмма Гладстон.

– Мисс Гладстон, вы, кажется, не понимаете, как это выглядит со стороны. Вы нарушили покой и уединение герцога. Вам следовало сгорать от стыда, а еще лучше – дрожать от страха. Однако я не наблюдаю ни заламывания рук, ни страха, ни дрожи. Вы точно простая портниха?

Девушка показала ладони – на подушечках пальцев едва зажившие порезы и мозоли. Убедительное доказательство, вынужден был признать Эш, но до конца она его не убедила.

– И все же вряд ли вы были рождены в бедности. Слишком хорошо вы держитесь, и у вас хорошие зубы. Я бы предположил, что вы еще в нежном возрасте остались сиротой в результате какого-то ужасного случая.

– Нет, ваша светлость.

– Вас кто-то шантажирует?

– Нет, – выдохнула Эмма.

– Вам приходится посылать деньги на содержание незаконнорожденных детей, и вас этим шантажируют?

– Нет.

Он щелкнул пальцами.

– Допустим, ваш отец распутный повеса, в долговой тюрьме или спускает деньги на джин и продажных девок.

– Мой отец – приходской священник в Хартфордшире.

Эшбери задумался. Приходские священники относились к благородному сословию.

– Как может дочь джентльмена очутиться в швейной мастерской и орудовать иголкой, стирая в кровь пальцы?

Наконец-то Эш увидел, как дрогнула решимость его гостьи. Она потерла кожу за мочкой уха.

– Иногда жизнь принимает непредсказуемый оборот.

– Ну, это еще слабо сказано.

Судьба точно безжалостная ведьма. Уж кому, как не Эшбери, это знать. Он повернулся в кресле и протянул руку к сейфу, скрытому за письменным столом.

– Простите. – Ее голос смягчился. – Должно быть, разорванная помолвка стала для вас большим ударом. Мисс Уортинг показалась мне прекрасной молодой леди.

Эш отсчитал деньги, сложив монеты в свою ладонь.

– Если вы успели провести некоторое время в ее обществе, то знаете…

– Тогда, может быть, это к лучшему, что вы на ней не женились.

– Да, не иначе как у меня замечательный дар предвидения, если я обезобразил себе лицо еще до свадьбы.