Выругавшись, он нанёс удар правой. Шляпка вдруг ловко нырнула и последовал молниеносный ответ: острые, как бритва, костяшки рассекли боксёру кожу под глазом.

Подбадриваемая восторженными воплями многочисленной толпы, старушка принялась пританцовывать вокруг лжесвященника, ловко уклоняясь от его тяжеловесных ударов и отвечая более чем успешными контрвыпадами.

В какой-то момент, поскользнувшись, она плюхнулась на юбку, но тут же вскочила и завопила:

– Ах, вульгарный мужлан! И у тебя рука поднялась на слабую женщину? Ну так получай за это. Вот тебе, грубиян неотёсанный!

Забияка Хупер впервые в жизни струсил. Странное существо, с которым ему пришлось вступить в схватку, было неуловимо, как тень, но наносило при этом удары столь точные, что кровь капля по капле потекла с его подбородка. С изумлённой физиономией Хупер невольно отпрянул от странной соперницы, и… В ту же секунду звезда его могущества стремительно закатилась. Только быстрый успех мог бы его спасти. Замешательство оказалось фатальным. Потому что во всей этой толпе не было, наверное, человека, который не затаил бы в душе обиду на хозяина и его подручного. Каждый ждал лишь удобного момента для мести.

Человеческое кольцо с яростным рёвом сомкнулось. Вихрь обезумевших от ярости лиц закружил вокруг тонкого раскрасневшегося лица лорда Бэрримора и бульдожьих челюстей Хупера. Ещё секунду спустя оба оказались на земле: десяток тростей тут же взметнулись в воздух и опустились вниз.

– Дайте подняться! Вы убьёте меня! Ради бога, дайте подняться! – взмолился надтреснутый голос.

Хупер, оправдывая сравнение с бульдогом, сражался молча, пока наконец не лишился чувств. Избитые и помятые, они покинули сад: никому из их прежних жертв не приходилось так худо. Но куда больнее ссадин жалила лорда Бэрримора ужасная мысль о том, как теперь в каждом клубе, в каждой гостиной Лондона всю неделю будут смеяться над историей об Амелии и её тётушке.

Некоторое время сэр Чарльз, пошатываясь со смеху, стоял у скамейки, с которой ему было прекрасно видно происходящее. Пробравшись наконец сквозь толпу к своему жёлтому фаэтону, он не очень-то удивился, обнаружив на заднем сиденье двух развесёлых дамочек, обменивавшихся с конюхами репликами не самого изящного свойства.

– Эй вы, юные сорванцы! – бросил дядя через плечо, подбирая поводья.

Дамочки оживлённо захихикали.

– Дядя Чарльз! – вскричала та, что выглядела постарше. – Позвольте представить вам мистера Джека Джарвиса из Брейсноус-колледжа. А теперь, я думаю, вам стоит отвезти нас куда-нибудь поужинать – представление это оказалось чрезвычайно утомительным. Надеюсь, завтра вы не откажете мне в удовольствии нанести вам визит в любое удобное для вас время. Да, и бланк для расписки в получении тысячи фунтов я, если не возражаете, тоже с собой прихвачу.

1912 г.

Злополучный выстрел

I

«ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА!

Строки сии написаны для того, чтобы предостеречь общественность от человека, называющего себя Октавиусом Гастером.

Его нетрудно опознать по высокому росту, светлым вьющимся волосам и глубокому шраму на левой щеке, протянувшемуся от глаза до уголка губ.

Опознанию может помочь также склонность этого человека к ярким цветам в одежде. Он, к примеру, может носить ярко-зелёный галстук или что-нибудь подобное.

В его речи заметен лёгкий иностранный акцент.

Он не нарушает никаких законов, и всё же он страшнее бешеной собаки. Сторонитесь его, бегите от него как от чумы, появись она среди бела дня.

Любые имеющиеся в вашем распоряжении сведения об этом человеке будут с благодарностью приняты А.