В ту минуту я была ещё очень слаба и не могла самостоятельно покинуть место, где оставил меня Чарли. Лишь слабый крик вырвался у меня из груди.
– Повторите то, что вы сказали, ещё раз – и я навсегда закрою ваш поганый рот! – разъярённо крикнул Чарли.
Наступило молчание, которое прервал хриплый голос Гастера, показавшийся мне очень странным:
– Вы ударили меня, и в результате пролилась моя кровь!
– Да, и могу ещё накостылять, если опять увижу эту чёртову рожу в здешних местах, так и знайте. И не надо на меня так смотреть! Думаете, что все эти плутовские фокусы с потусторонними силами могут меня испугать? – При этих словах моего жениха мною овладело какое-то неведомое, не поддающееся определению чувство.
С трудом поднявшись на ноги, я, чтобы не упасть, опёрлась о косяк входной двери и выглянула в сад. Чарли стоял с высоко поднятой головой. У него был вид человека, победившего в борьбе за правое дело. Октавиус Гастер стоял напротив, буравя Чарли взглядом злых глаз, в глубине которых играли зловещие огоньки. Из глубокого пореза у края губы обильно текла кровь, капая на зелёный галстук иностранца и его белую жилетку. Он заметил меня в тот самый момент, когда я, слегка пошатываясь, выходила из беседки.
– А вот и она! – воскликнул Гастер, огласив окрестности своим демоническим хохотом. – Смотрите все: сюда идёт невеста! Посторонитесь, люди, дайте дорогу невесте! Вот перед вами счастливая пара – жених и невеста!
После новой вспышки адского веселья он развернулся и вмиг исчез за покосившейся оградой сада. Всё произошло настолько быстро, что едва мы с Чарли подумали о том, что нам дальше ждать от этого человека, как он уже скрылся из виду.
– О, Чарли, дорогой, – воскликнула я, когда он подбежал ко мне, – ведь вы же ранили его!
– Очень хотелось бы на это надеяться! Идите ко мне, моя дорогая, вы были сильно напуганы, а сейчас совсем ослабли. Он, случайно, не поранил вас, не сделал больно?
– Нет, ничего такого не произошло, но я чувствую себя какой-то разбитой, будто силы и присутствие духа покинули меня…
– Ну ничего, дорогая, это не беда – пойдём потихоньку к дому. Вот мерзавец! – не унимался Чарли. – У него ведь был хорошо продуманный, рассчитанный до мелочей план. Мне этот плут сказал, что видел вас внизу у реки, и я туда тотчас отправился, повстречав по пути сынишку сторожа Стоукса, который как раз возвращался с рыбалки. Мальчик сказал мне, что на берегу он не видал ни души. Уж и не знаю почему, но когда малыш Стоукс сказал мне это, в памяти моей сразу же всплыло множество мелких деталей, наблюдения связались воедино, и в тот же миг я понял, что Гастер – проходимец и плут. Не теряя ни секунды, я стремглав бросился к нашей беседке.
– Боюсь, Чарли, как бы он не вздумал отомстить нам, – тихо сказала я, опершись о руку своего жениха. – Вы видели, какие у него были глаза перед тем, как он исчез, перемахнув через ограду?
– Ерунда! – отмахнулся Чарли. – Все проходимцы напускают на себя подобный вид и смотрят такими же глазами, когда бывают в гневе. Но дальше этого, поверь мне, дело никогда не идёт.
– И всё же у меня как-то тяжело на душе, – поделилась я с Чарли своей тревогой, пока мы поднимались по ступенькам дома. – Лучше бы всё обошлось без этой свары.
– Я бы тоже этого хотел, – согласился Чарли. – Не будем забывать, что этот субъект, несмотря на всё своё вероломство, как-никак был гостем нашего дома. Но что сделано, то сделано, и тут уж ничем не поможешь, как говаривала одна из героинь Диккенса. К тому же трудно – думаю, ты согласишься, – если у тебя в жилах течёт кровь, а не водица, вытерпеть подобное…
Остановлюсь далее коротко на главных событиях последующих дней. |