И это поднимало его в моих глазах выше, чем любые деньги.

Глава третья

Моей главной проблемой, этакой Спартой, до конца державшей оборону, стали горничные. Они в большинстве своем были немногим старше меня, но это их и смущало. Им казалось, что мое назначение на эту должность — всего лишь недоразумение. Этим красавицам хватало такта улыбаться и кивать при встрече со мной, да и то их дружелюбие было не слишком убедительно. Если им не нравились мои поручения, горничные попросту пропускали их мимо ушей.

Естественно, это меня возмущало — и подставляло, ведь получалось, что я не справляюсь со своими обязанностями. Я шла жаловаться Анастасии Васильевне, она устраивала им разнос, вставляла черенок от швабры в известное место, и они послушно отправлялись работать. Беда в том, что такое повторялось каждый раз. Они принимали приказы только от нее, меня как будто не было. Тогда я и поняла, что похожа на школьника, которого дразнят маменькиным сынком, а он из-за этого бежит жаловаться мамочке. Горничные презирали меня за то, что я была бесхребетной малолеткой, и я давала им все козыри, когда просила о помощи кого-то еще.

Это нужно было прекращать. Очень легко быть хорошей для всех, всем все позволять и делать одолжения. Но тогда и сама не заметишь, как поселишься рядом с половой тряпкой! Горничные меня презирали, а я зачем-то рвалась получить их симпатию. Зачем? Пусть злятся на меня — всем другом не станешь! Главное, чтоб работали.

Поэтому я однажды попросту собрала их всех в одной комнате.

— Я понимаю, что я вам не нравлюсь, — заявила я, прохаживаясь перед ними. — По разным причинам, но многие из них на поверхности. Знаете, что? Мне как-то все равно. Я устала играть в доброго полицейского и находить для вас оправдания. Эта работа важна для меня, и я намерена удержаться на ней любой ценой. Если этой ценой станет увольнение кого-то из вас — пожалуйста, главное, чтоб не мое. Я собрала вас здесь, чтобы вы поняли: это последнее предупреждение, я хочу быть с вами честной. Или вы работаете, как надо, или мы с вами прощаемся.

Я понятия не имела, хватит ли им этой простой и, в общем-то, банальной речи. Я действительно была готова уволить любую из них, чтобы остальные извлекли нужный урок. А они, видимо, почувствовали мою решительность и наконец-то сообразили, что могут нарваться. Уж не знаю, что они говорили за моей спиной, но при встрече они были сама любезность, я для них стала исключительно Августой Стефановной. В этот же период кто-то пустил слух, что я — немка, и я эту байку не опровергала, потому что она каким-то необъяснимым образом придавала мне авторитета в их глазах.

Образу Августы Стефановны приходилось соответствовать. Мои удобные кеды и джинсы были отложены в дальний угол шкафа до лучших времен, на работе я появлялась исключительно в платьях, туфлях и при макияже. Мне это не слишком нравилось, но я воспринимала это как часть моих обязанностей.

Я не верю, что профессионала можно и нужно судить по внешности. Увы, сторонников у этого убеждения не так много. Люди все равно смотрят, оценивают и вешают ярлыки. А мое положение было уязвимо из-за возраста, поэтому я старалась уравновесить то, что изменить не могла.

Это давало свои плоды. Персонал меня уважал, а Никита будто бы случайно все чаще попадался на моем пути. Мы ни о чем не договаривались, однако, когда я приходила в столовую на обед и ужин, он уже был там — приходил за минуту до меня. Какая встреча! И ты здесь? Надо же, как совпало!

Я прятала улыбку и делала вид, что верю в такие случайности.

Хотя времени на общение у нас было немного. Я стремилась проявить себя, поэтому уделяла работе все свое время, с перерывами на сон. Да и у Никиты забот хватало, не так-то просто оберегать столь обширную территорию! Я бы не отказалась узнать его поближе и убеждала себя, что, когда я освоюсь, станет легче.