— Боюсь, Александр Михайлович, — осторожно прервал полет моей фантазии Даймлер, — что у нас не хватит запаса броневых листов достаточной толщины для бронирования целого поезда.

— Ну так бронируйте сколько сможете, — начал говорить я, но тут до меня дошел весь смысл сказанной Даймлером фразы. — То есть бронелисты есть, но вы полагаете их толщину недостаточной?

— У нас сейчас скопилось большое количество бронелистов толщиной двенадцать миллиметров, — ответил главный инженер, — подготовленных для бронеавтомобилей. Но ведь подобная броня явно недостаточна для…

— Вполне достаточна, Готлиб Федорович! — перебил я Даймлера. — На защиту орудийных казематов и паровозных котлов берите броню потолще, а во всех остальных местах, даже на той же платформе в оконечностях, используйте двенадцатимиллиметровые плиты. К тому же кто вам запрещает класть по два, а то и три листа? Только не переусердствуйте, а то рельсы могут под этаким бронечудовищем разъехаться!

— Хорошо, Александр Михайлович, — согласился Даймлер и, переглянувшись с Майбахом, добавил: — Тогда мы прикинем точное наличие материалов, сделаем проект и завтра утром подойдем к вам для согласования?

— Конечно, Готлиб Федорович, заходите в любое время! Только не забывайте, что воевать на этом бронепоезде придется живым людям, а не механизмам. Поэтому предусмотрите места для отдыха экипажа, продуктовый склад и место для принятия пищи, возможно, даже кухню, если поместится. Обязательно отхожие места с продуманной системой канализации отходов… э-э-э… жизнедеятельности. Неплохо бы баню и прачечную, но это уже поезд-люкс получится. Да, чуть самое главное не забыл — командно-дально-мерный пост! У нас ведь остался невостребованный дальномер с пятиметровой базой. Проку от него в нашей лесистой местности, когда дальность ограничена несколькими километрами, будет мало, но вдруг… И, естественно, все помещения должны отлично вентилироваться, а то начнем стрелять и угорим в пороховом дыму! Ну, вроде бы все вспомнил… Ан, нет! Не все! Если не предусмотреть специальных подпорок, выдвижных, то при стрельбе на борт платформа с орудием может опрокинуться! Вы, Вильгельм Карлович, зайдите попозже, я вам чертежик набросаю. А теперь, господа, раз больше нет вопросов, объявляю совещание оконченным! Всем спасибо, все свободны!

Все встали и потянулись к выходу, но тут уж я не удержался…

— А вас, Савва Алексеич, я попрошу остаться! — негромко сказал я в спину своему главному безопаснику.

Рассказывает Олег Таругин (цесаревич Николай)

Мы сидим в Москве, Владимир Александрович — в Питере. На нашей стороне Московский военный ок-руг, на его — Санкт-Петербургский. Правда, насчет Финляндии я бы на месте «дяди Вовы» не был бы столь уверен: Гейден вряд ли горит желанием выяснять со мной отношения на поле брани…

Остальная страна выжидает. В частности, Бреверн-де-Лагарди срочно заболел и теперь дожидается, кого поздравлять с победой. А у нас с Владимиром Александровичем сил для серьезных действий пока маловато, так что ситуация — даже и не знаю, как ее можно охарактеризовать. Лучше всего, пожалуй, подходит определение незабвенного Троцкого: «Ни мира, ни войны». Правда, там была еще мысль, чтобы армию распустить, но вот это уж фигушки.

Постепенно я обрастаю новым правительством и чиновничьим аппаратом, что, разумеется, добавляет мне популярности в кругу моих сторонников (еще бы: должности раздают! Не зевай!).