Кизляр-ага подумал, что если бы ее зашили в мешок и бросили в Босфор, то рыбы наверняка вытащили бы Хуррем на берег, попутно добавив что-то такое, чего вовек не сыскать на дне ловцам жемчуга и сокровищ. Эта женщина непотопляема, из любых неприятностей выходит только сильней, чем была.

Евнух много размышлял об этом, а потому пророчеству Аюб аль-Хасиба поверил сразу, и то, что повторял подслушавший беседу прорицателя и Хуррем Масад, запомнил. Но на младшего евнуха смотрел недоверчиво, все казалось, что тот чего-то недоговаривает.

– Да ты все ли услышал?

– Услышал все и запомнил тоже. Не я недоговариваю, а этот старик. Он не все сказал Хасеки.

– Хм… значит, еще придет к ней. Следи, глаз не спускай с Хасеки! Мы должны знать, что именно он скажет.

Аюб аль-Хасиб и впрямь сказал Роксолане далеко не все, не потому что не хотел, он прекрасно понимал, что будут подслушивать, но вовсе не намеревался приходить к ней еще раз. Прорицатель поступил иначе.

Зейнаб в очередной раз принесла травы для своих зелий. Ничего необычного, даже подозревающий ее в колдовстве кизляр-ага, лично досмотревший всю корзинку, ничего странного не нашел. И почти скомканный лист содержал простые рецепты мази для рук и настойки от морщин с розмарином на основе красного вина.

– Кизляр-ага, неужели тебе тоже нужна такая мазь? Что так долго читаешь? Скажи, я сделаю и для тебя.

– Вай! Глупая женщина. Это только вы все мажетесь, краситесь, что-то выщипываете.

Он чуть не добавил, что мужчинам это ни к чему, но вовремя осекся.

– Иди! Если бы ты еще придумала отвар, чтобы твоя хозяйка хоть чуть подросла.

– Зачем, если она мила Повелителю и такая? У маленькой Хасеки большой ум. Это важней высокого роста. К тому же маленькая женщина куда больше похожа на женщину, чем верзила…

Зейнаб намеревалась подробно объяснить евнуху преимущества невысокого роста и большого ума, но тот слушать не пожелал, снова махнул рукой:

– Иди, женщина, не зли меня!

– Вай, какой ты сегодня сердитый. Спал плохо или съел много? А может, повар сплоховал и у тебя несварение?

– Уйди, Зейнаб, не то стражу позову.

Зейнаб поспешила прочь, стараясь, чтобы кизляр-ага не догадался, какое она испытывает облегчение, потому что тот самый лист с простыми рецептами (если честно, слишком простыми для сведущей в мазях и притираниях старухи) ей дал странный старик-прорицатель, появившийся в лавке знакомого торговца вдруг словно ниоткуда. Сунул лист, сказал, что для ее хозяйки, и посоветовал дома подержать над огнем, только не спалить. Если бы не кивок торговца травами, видно, доверявшего старику, она ни за что не взяла бы лист в руки вообще. Но прорицатель усмехнулся:

– Не бойся, я не наврежу твоей хозяйке. Скажи, что от меня, она все поймет и поверит. Это то, что я не мог сказать ей, потому что нас слушали. Не забудьте подержать над огнем, но только один раз.

Не успела Зейнаб глянуть, что на листе, как старика и след простыл.

Придя в покои Роксоланы, старуха шепнула:

– Есть секретное послание…

Роксолана, выслушав осторожный рассказ Зейнаб (негоже, чтобы служанки что-то узнали), протянула руку:

– Давай, я знаю, кто это.

– Почему не сказали, госпожа, я ведь могла и не взять листок.

– У него нельзя не взять, это он только с виду такой маленький и тихий, а если начнет приказывать, побежишь исполнять тотчас. Это прорицатель, он мне судьбу предсказал. А не сказала потому, что тебя вчера не было во дворце.

– Вай! Разве можно связываться с предсказателями?! Это смертный грех.

– Этот грех взял на себя кизляр-ага, он привел старика и заставил меня выслушать, – усмехнулась Роксолана.