– Вы решили?

– Но когда один из членов нашего общества присоединился к толпе, размахивая банкнотой, я увидел, что дело зашло достаточно далеко.

– Вы увидели? – повторила она.

– Да, – прямо сказал он. – Я увидел ваше лицо.

Ее возмущение переросло в панику. Барк Уолш осторожно подводил разговор к Гранту, возвращаясь к вопросу о ее отношении к этому человеку. Она не должна выдавать себя, потому что именно этого Уолш и добивается. Он хотел услышать от нее жалобу, но так, чтобы у него были законные основания избавить Эдамленд от его Элис, а потом и от профессора Эннана, который более никому не нужен.

Гнев переполнял Элис. Это сделало солонину несъедобной, а чай – ядовитым. Что же это был за человек? Всего несколько недель осталось до завершения проекта, а он уже постарался устранить двух человек, работающих с ним с самого начала.

– Итак? – требовательно спросил Барк.

– У вас слишком пылкое воображение, – холодно продолжила она, – если вы думаете, что увидели нечто в моем лице.

– Я увидел доказательства… Я увидел отвращение, я увидал испуг. Не делайте из меня идиота, Элис, я знаю нас лучше, чем вы знаете себя. Вы ненавидите Гранта, но никогда не признаетесь в этом. Как, черт возьми, вы не поймете, что подобная позиция выше моего понимания.

– Вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сама. Так я скажу, что вы ничего не знаете. Вы ничего не знаете, мистер Уолш, потому что мистер Грант ничего для меня не значит. Ничего для обсуждения, даже для беседы. Теперь вы удовлетворены?

– Нет, – сказал он.

Прошло несколько минут. Элис для приличия пила маленькими глотками свой чай.

– Если вы так относитесь к своему работнику, – легко сказала она, – мне странно, что вы продолжаете пользоваться его услугами.

– Я перевез своих работников за тысячи миль, и мне не так легко расставаться с ними.

– Вы расстались с Гарри Ноксом, – заметила она.

– У меня была конкретная причина; он отказывался от сверхурочных.

«Да, – подумала Элис, – это вполне конкретно, но жалоба девушки представляет собой нечто иное; это был бы повод для совсем другого расставания».

– Но к Гранту у меня нет претензий. Голову даю на отсечение. – Он подозрительно уставился на нее.

– Не ищите у меня доказательств, – пожала она плечами.

– Я смотрю на вас и вижу, что вы маленькая лгунья. Вы что-то знаете, но мне не скажете, а не скажете потому, что абсолютно тупы.

– Может, так оно и есть. Я не люблю этого человека, о котором вы хотите услышать, – проговорила она холодно.

Он быстро взглянул на нее.

– Это уже кое-что.

– Это все.

– На конкурсе упрямцев вы завоевали бы первый приз, – простонал Барк.

– В виде пирожного, – поправила она, взяв одно.

Неожиданно он поднял руку и схватил ее за запястье.

– Не заходите слишком далеко, Элис, – предупредил он.

– Как я могу, когда нахожусь под арестом, – натянуто улыбнулась она.

Элис переложила пирожное из арестованной руки в свободную и надкусила его.

– Если вы будете продолжать держать меня, мистер Уолш, люди могут неверно истолковать ваш жест.

Все еще сжимая запястье девушки, он спросил:

– А как это отразится на вас?

Элис ответила:

– Вы увидите отвращение, омерзение и испуг на моем лице.

Ее запястье было свободно.