«Дебора!»

И Дебора услышала крик его души и откликнулась на призыв. Сквозь толщу камня, казалось, навсегда отделившую его от нее, разделившую их точно так же, как смерть отделена от жизни, пришел к Карлу ответный крик ее исполненного любви и мужества сердца.

«Карл!» — Всего лишь имя человека, почти ушедшего за Край. Но великая магия любви, никем не познанная, и никому, кроме тех, кто пережил это чудо, не ведомая, способна — на самом деле, а не только в песнях менестрелей — творить чудеса, перед которыми меркнут даже великие деяния богов.

Не уходи, Карл!  — Молило ее сердце. — Не оставляй меня одну!

Прощай…

Постой, Карл! Не уходи!

Прости…

Никогда! — Ее душа вместо воздуха наполнила его опавшие легкие, и неожиданно сердце Карла робко ударило в грудь, само не веря тому, что удалось ему теперь совершить.

Дебора! — Сквозь кровавую пелену Карл увидел ее лицо, нарисовавшееся вдруг перед его ослепшими от смертельного страдания глазами. — Дебора…

Он увидел огромные серые глаза, в которых сияла такая неистовая вера и такая непостижимо огромная любовь, что ни жизнь, ни смерть, а только одна великая Вечность была достойна лицезреть это чудо. Карл увидел ее мягкие полные губы, шептавшие, как молитву, его имя. И всю ее, прекрасную и желанную, увидел он сейчас. Такую, какой была она теперь — где бы ни находилась она сейчас, на самом деле — и такую, какой бывала она в его объятиях в мгновения нежности, в миг страсти, которая всегда охватывала их одновременно, как если бы не были они двумя отдельными существами, мужчиной и женщиной, а являлись одним неразделимым целым. Но одновременно Карл увидел и другое. Он увидел непролитые слезы Деборы, высохшие под нестерпимым жаром его агонии и потому навсегда оставшиеся в ее изумительных глазах, и тень, ее умирающей — навсегда, вместе с ним — улыбки.

«Если я умру, никто и никогда уже…»

Если он умрет, никто и никогда уже не увидит ни ее слез, ни ее улыбки, не услышит ее смеха, не узнает, какой неистовой любовницей и какой нежной подругой может быть великая господарка Нового Города Дебора Вольх. Все что останется Ойкумене и населяющим ее людям — это холодная и непреклонная, как жестокая боевая сталь, вдова императора Карла Яра, но вот его, Карла, Деборы в этом мире уже не будет. Никогда.

И он увидел будущее, каким оно станет без него. Он увидел смерть и опустошение, остающиеся за спинами уходящих все дальше и дальше вперед, не ведающих страха и пощады имперскими легионами. Кто сказал, что Карл был единственным, кто способен остановить нашествие нойонов? Дебора Вольх оказалась великолепным вождем, настоящей императрицей, а военноначальники… Что ж, и их не мало отыскалось в разных краях Ойкумены. Нужда находит подходящих людей даже тогда, когда, кажется, что не осталось ни одного. Людо, Конрад, Август, и другие, кого Карл не знал в лицо и чьих имен никогда не слышал, оказались не худшими вождями непобедимых армий империи. Вот только рисунок этой войны был таким, что сердце сжало от тоски, и душа, его превосходное художественное чувство содрогнулась от омерзения и ужаса.

Но разве труп способен видеть и чувствовать? Разве мертвый мозг способен мыслить и грезить? Однако сожаление, возникшее в душе Карла, было именно чувством, и мысль, возникшая в его голове, являлась именно мыслью, и лицо Деборы он увидел теперь так, как если бы стояла она сейчас рядом с ним, склонившись над его мертвым телом, и даже дыхание ее — сладостное вино любви, которое он мог пить без конца — почувствовал Карл на своем лице.