– Я думаю, что благодаря поддержке вице-короля весь мир за пределами Явы тоже призовет голландцев к порядку и напомнит им об ответственности, – добавил герцог.

Он выходил от султана с сознанием, что оказал стране такую услугу, которая никогда не забудется. Султан был счастлив предоставить экипаж и лошадей, чтобы доставить его и Сариду к берегу моря.

Герцог заснул, думая о своей невесте и повторяя, что он счастливейший человек в мире. Конечно, у него хватало Ума понимать, что впереди их ожидают многие трудности, особенно со стороны его родственников в Англии. Однако он был уверен, что если потеряет Сариду, если она не станет его женой, то он не сможет оправиться от удара всю свою жизнь.

– Я люблю ее, – говорил он звездам, засыпая, – и знаю, что она любит меня.

Доусон упаковал багаж и ждал в экипаже у ворот дворца. Никто не провожал герцога. Он не хотел возбуждать ничьего любопытства и не хотел, чтобы свита узнала о его внезапном отъезде.

Экипажем управлял возница-яванец, и Доусон сидел рядом с ним. Герцогу очень понравился экипаж, запряженный двумя резвыми породистыми лошадьми.

Можно было не сомневаться, что они повезут его гораздо быстрее, чем рикша на пути в Джокьякарту.

Он уже объяснил Доусону, что тому делать. Экипаж нужно было остановить на некотором расстоянии от дома, почти напротив того места, где он бросил в воду тело вора.

Ночью лил сильный дождь, и герцог с удовлетворением увидел, что вода поднялась еще выше, чем накануне.

Выйдя из экипажа, он миновал короткое расстояние, отделявшее его от дома. Последние, звезды таяли в утреннем небе, и на востоке занимался рассвет. В нем наступило то странное успокоение, какое всегда приходит на рассвете в предчувствии наступления драмы разворачивающегося дня.

Герцог знал, что ему несет этот день. Его охватило волнение при мысли, что через несколько секунд он вновь увидит Сариду.

Она ожидала его в доме. Войдя в открытую дверь, герцог увидел, что в первый раз она надела европейское платье – до этого она всегда ходила в саронге. Простое белое платье, идеально сидевшее на ее фигуре, делало ее еще больше похожей на рельефное изображение в храме. Короткая вуаль на ее великолепных волосах была приколота букетиком белых цветов, собранных в саду.

Она была так прелестна, что какое-то время герцог мог только стоять и не отрываясь смотреть на нее. Ему казалось, что она не может быть настоящей, но только одним из тех духов, которые – они оба это чувствовали – витают где-то рядом с ней.

Глаза их встретились, и он понял, что они уже совсем близки друг другу, что они – уже часть друг друга, и никакая из ожидающих их церемоний не сможет сделать их ближе.

Еле слышным голосом Сарида сказала:

– Вы… пришли!

– Я пришел, чтобы сделать вас своей женой, моя любовь, – ответил герцог.

Он подошел к ней ближе, и когда она протянула ему руки, он взял их и поднес к своим губам.

– Я люблю вас, – сказал он. – И позже я смогу вам сказать, как я вас люблю.

Она нежно улыбнулась ему и сказала тихо:

– Священник ожидает.

Герцог взял ее за руку, они прошли через сад и вышли в лес. К тому времени, когда они достигли деревьев, солнце показалось над горизонтом. Увидев золото лучей, пробивавшихся сквозь ветви деревьев, герцог подумал, что это символ их счастья.

Лианы перед входом в храм были раздвинуты в стороны, и когда они поднялись по камням, которые были раньше ступенями, им уже не пришлось пролезать внутрь на коленях.

Они остановились на мгновение на свету и затем зашли в храм.

Герцог увидел, что то место, где сидел Будда, заполнено свечами. Свечи стояли также по обе стороны бодхисаттв. Весь зал был наполнен мерцающим светом и благовониями от курящихся палочек.