– А кто претенденты на трон?

– Только один, ребенок, родившийся несколько месяцев назад, да к тому же весьма болезненный, – ответил секретарь.

– Попробую догадаться. Звать его будут Птолемей, не так ли? Единственное иное имя могло бы быть только Александр.

– Как ты догадался? – удивился Руфус. – Да, еще один маленький Птолемей, и ему еще так долго до совершеннолетия.

– А его дочери? – спросил я. Женщины этой династии обычно были более умными, властными и жесткими, нежели мужчины.

– Их три, – ответил Руфус. – Беренике около двадцати, она любимица царя. Потом идет маленькая Клеопатра, но ей не больше десяти, и Арсиноя, которой восемь или около того.

– Значит, в этом поколении ни единой Селены? – Это было еще одно имя, которое Птолемеи давали своим дочерям.

– Была одна, но умерла, – пояснил Руфус. – Стало быть, если больше дочерей не родится, Клеопатра, видимо, будет той, на ком женится маленький Птолемей, если до этого доживет. При дворе уже образовалась партия, которая поддерживает ее и этот проект. Птолемеи уже очень давно берегут эту добрую египетскую традицию – заключать брак с собственными сестрами.

– С другой стороны, – встрял секретарь, – если царь вскоре протянет ноги, Береника, скорее всего, выйдет замуж за этого младенца и станет править как регентша.

– Разве это такая уж плохая идея? – осведомился я. – В общем и целом все эти Береники и Клеопатры всегда оказывались весьма способными правительницами, при том что мужчины по большей части были просто клоуны при власти.

– Но не эта. Она безмозглая пустышка, – заявил Руфус. – Увлекается всеми этими жуткими и отвратительными новыми или хорошо забытыми старыми религиозными верованиями, что приходят из других стран. В прошлом году это был древний культ вавилонских богов, он вдруг вновь возник из небытия, и она радостно предалась всем этим азиатским ужасам с отрезанными головами орлов, как будто ее собственные египетские боги недостаточно отвратительны. Кажется, теперь она от него отстала, но даже если и так, то наверняка нашла себе что-нибудь новенькое, еще похуже.

При царских дворах всегда такое происходит, но это было уж слишком мрачно.

– А кто поддерживает Беренику?

– Большая часть придворных евнухов, – с готовностью ответил Руфус. – Сатрапы разных номов разделились, и некоторые из них с удовольствием вообще покончили бы с Птолемеями. Вдали от Александрии они превратились в маленьких царьков со своими собственными армиями и всем прочим.

– Значит, нам нужно найти кого-то, чтобы его поддержать, чтобы Сенат проголосовал за это, после чего у нас будет законное основание и право, если придется вмешаться от имени избранного наследника, не так ли? – подытожил я и вздохнул: – Почему бы нам просто не захватить эту страну? Нормальный, разумный римский губернатор пошел бы ей только на пользу.

Вечером состоялся грандиозный банкет, главным блюдом на котором выступал гиппопотам, зажаренный целиком. Я поделился своими соображениями с Кретиком, который немного вправил мне мозги на этот счет.

– Захватить себе Египет? – переспросил он. – Мы могли бы это проделать в любой момент за последнюю сотню лет, но у нас были очень веские причины этого не делать.