– А камеры у нас сегодня все отключены, и внешние, и внутренние, – растерянно ответил охранник.

– Почему? – Гектор обернулся к нему.

– Работы у нас профилактические, проводка… Здание старое, перегородки наверху деревянные… Необходим ремонт. Электричество отключали, систему кондиционеров и камеры наблюдения. Сегодня выходной, посетителей нет. И завтра мы закрыты на санитарный день. До сих пор электрики со щитком возятся. Но я двери главного входа и аварийных выходов запер строго по инструкции. Ключи у меня.

– То есть музей в течение последнего времени никто не покидал? – уточнил Гектор.

– Сотрудники не обязаны являться в выходной день, только дежурная музейная смена, – объявила дама в кофте. – Сегодня я и Адель Викторовна – хранитель оссуария, мы на месте… и техники, конечно. Руководство музея в полном составе на расширенном симпозиуме во Владивостоке, посвященном природным заповедникам, они прилетят лишь на следующей неделе. Елена Станиславовна пришла сегодня в музей по своей личной инициативе. Но я до сих пор поверить не могу! Какая-то ошибка! Я ей сейчас позвоню! – Она выхватила из кармана кофты мобильный.

– Не нужно, оставьте, проводите нас скорее на третий этаж, – терпеливо и вежливо заметила Катя. – Мы уже много времени потеряли.

В фойе, словно фантом, возник еще один сотрудник – гораздо моложе всех остальных. Долговязый мужчина лет сорока, однако уже лысый, в сером худи с засученными рукавами и джинсах.

– По какому поводу митинг? – Он изумленно взирал на собравшихся в фойе.

– Сева, к нам полиция нагрянула! – воскликнула басом властная ученая дама с костылем. – Дело нам шьют об убийстве!

– Адель Викторовна, вы меня пугаете.

– Где Елена Станиславовна? Ты ее видел сегодня?

– Конечно, – лысый Сева кивнул. – Она забрала материалы из фонда библиотеки и осталась наверху, кабинеты все свободны сегодня.

– Когда вы ее видели? – уточнила Катя.

– Наверное, в обед или позже. А что? – Сева растерянно моргал.

– Они вломились и твердят, что она – либо самоубийца, из окна бросилась, либо ее выкинул кто-то! – Ученая дама Адель Викторовна ткнула костылем в сторону высокого Гектора. – Кто-то из нас, понимаете, Сева? Языками метут, словно помелом… Уголовку шьют!

– Мадам, криминальный жаргон? Я плакал! – Гектор поднял брови. – Я прям поражаюсь вашему лексикону. Оссуарий – это, кажется, кости? Винтаж?

– Экспонаты, молодой человек. А я, к вашему сведению, в лагере родилась на Колыме. У меня маму гэбэшники посадили в пятидесятом – беременную мной, – отрезала пожилая ученая дама, целясь костылем хай-тек прямо Гектору в живот. – Не вам учить меня лексикону. Сейчас найдем Леночку живой и невредимой, и вы уберетесь восвояси со своими нелепыми оскорбительными подозрениями!

– Пожалуйста, проводите нас скорее на третий этаж, в кабинет Красновой. – Катя обратилась к сотруднику Севе, казавшемуся ей наиболее адекватным из всего негостеприимного окружения.

– Идите за мной. – Сева сделал приглашающий жест, и они вслед за ним отправились по музейному лабиринту навстречу неизвестности.

Но компания хранителей преследовала их по пятам. Ученые дамы быстро передвигаться не могли, обмениваясь гневными тревожными репликами, они спешили изо всех сил. В арьергарде находились охранник и рабочий, монтировавший стенд.