Но кошки не нападали.

Видимо люди были защищены от них какой-то невидимой стеной, которую звери отказывались пересекать. На безопасном расстоянии они следовали параллельно людям, когда те пошли в сторону прибрежной тропы.

Боже, какие они огромные, подумал Рейс, проходя между крупных черных кошек.

В последний раз он видел их вблизи через стекла «Хаммера», а теперь, когда от них не отделяли ни окна, ни двери, они казались вдвое больше. Он слышал их дыхание. Все было так, как описал Альберто Сантьяго — утробный звук, похожий на те, что издают лошади.

— Почему бы нам просто не перестрелять их? — спросил Коупленд.

— Нам не удастся сделать это быстро, — ответил Ван Левен. — Мне кажется, что в данный момент их неприятие обезьяньей мочи пересиливает желание нас убить. Если мы откроем по ним огонь, то желание выжить скорее всего пересилит в них неприязнь к моче.

Люди прошли по тропе вдоль реки и углубились в узкий проход в плато, рапы в отдалении следовали за ними.

Восемь человек вышли из пролома на дне кратера и увидели перед собой длинное озеро, в его центре в небо устремилась каменная башня, с юго-западного угла ущелья низвергался узкий длинный водопад.

Поскольку не было дождя, то полная луна освещала кратер, купавшийся в таинственном синем свете.

Они взбирались по спиральной тропе, впереди шел Ван Левен.

Рапы всю дорогу крались у них за спиной. Своими черными головами и длинными острыми ушами они напоминали демонов, выбирающихся из ада и готовых сбросить Рейса и его спутников в глубины земли, если те сделают хоть один неверный шаг. Но запах обезьяньей мочи отгонял их, и они сохраняли дистанцию.

В конце концов все добрались до двух опор, на которых когда-то держался подвесной мост.

Сам мост лежал у каменной башни на той стороне ущелья на том месте, где его оставили нацисты.

Рейс посмотрел на крышу башни. Базза Кокрейна не было нигде видно.

Вместо того, чтобы перебраться к башне, Ван Левен повел по тропе их дальше к краю кратера.

Тропа шла то вокруг узкого водопада, то за ним, потом резко поднялась и привела их к краю кратера.

Профессор выбрался на край, посмотрел на запад и увидел возвышающиеся величественные пики Анд, их темные треугольные контуры накладывались на звездное небо. Небольшая речка слева питала водопад, а рядом с ней был участок густых джунглей.

В ту сторону шла узкая грязная тропа. Она не была здесь задумана, ее просто вытоптали.

Его внимание привлекла пара деревянных колов стоящих в грязи по обеим сторонам узкой тропы.

На каждый кол был насажен страшный череп.

Когда Рейс направил свет подствольного фонаря на один из черепов, то у него мороз пробежал по коже.

Он был очень страшен, этот эффект усиливался большим количеством свежей крови и разложившейся плоти, свисавшей по бокам. По их форме было ясно, что черепа не человеческие. Оба черепа были странно удлинены, у них были острые собачьи клыки, перевернутые треугольные ноздри и большие глазницы.

Рейс сглотнул.

Это были черепа самок рап.

— Примитивный знак «Не входить!», — сказал Краусс, глядя на отвратительное зрелище.

— Мне кажется, что они здесь не для этого, — возразила, принюхиваясь, Габи Лопес. — Они пропитаны обезьяньей мочой для того, чтобы кошки не приближались.

Сержант прошел мимо черепов и углубился в густую листву Остальные последовали за ним, освещая свой путь фонарями.

Пройдя еще метров тридцать, Ван Левен и Рейс оказались у широкого рва, похожего на тот, что был вокруг Вилкафора.

Этот, в отличие от вилкафорского, не высох. Он был полон воды, ее поверхность была на пятнадцать футов ниже края. Во-вторых здесь обитали очень большие кайманы.

— Замечательно, — произнес профессор, глядя на рыскавших у дна огромных крокодилов.