Он внезапно посмотрел на нее. Уж не мелькнула ли в его темных глазах искра удивления?

— Это не романтическое предложение. Думаю, ты заслуживаешь лучшей доли, чем та, что предлагаю я. Но, говоря прямо, вряд ли тебе предложат что-то более выгодное. Я богат, умен, хорошо воспитан и, как мне самому кажется, добр. Я имею основания надеяться, что мы неплохо поладим — я со своей торговлей и ты со своими учеными занятиями. После свадьбы мы оба с огромным облегчением избавимся от ворчания родителей. Итак, Элис, можешь ли ты дать мне ответ сегодня же? Выйдешь ли ты за меня замуж?

Он умолк. Элис не находила сил ответить на это странное предложение. Гест, наверное, подумал, что она колеблется. И поэтому повторил то, что другой женщине могло бы показаться страшным оскорблением, а для нее прозвучало всего лишь как признание их невысокого положения:

— Не думаю, что тебе сделают предложение лучше этого. Я богат. Всю тяжелую работу будут делать слуги. Ты сможешь нанимать домоправителей и лакеев, сколько душа пожелает. Найми секретаря и повара, чтобы занимались нашими обедами и развлечениями. Ты получишь все, что нужно для приличного содержания дома. У тебя будет не только время для занятий, но и доход, ты сможешь приобретать нужные книги и свитки. А если тебе ради твоих штудий придется путешествовать, я дам тебе подходящих сопровождающих. Я искренне сожалею, что из-за меня ты потеряла возможность увидеть выход драконов из коконов. И обещаю, что если ты примешь мое предложение, то сможешь поехать вверх по реке Дождевых чащоб и провести там столько времени, сколько тебе потребуется для изучения драконов. Решайся. Лучшей сделки тебе не найти.

Элис проговорила:

— Ты покупаешь меня в надежде упростить себе жизнь. Ты покупаешь меня за свитки и время на их изучение.

— Немного грубовато, но…

— Я согласна, — быстро сказала она и протянула ему руку, думая, что он поднесет ее к губам и поцелует. Или даже обнимет ее, Элис.

Вместо этого Гест с улыбкой пожал ей руку, как это делают мужчины, заключая уговор, а потом развернул ладонью вверх и вложил в нее драгоценный свиток. Свиток был тяжелым — наверное, для сохранности его пропитали маслом. Запах тайн манил. Элис торопливо подхватила обретенную драгоценность второй рукой.

— С твоего позволения, я объявлю о нашем бракосочетании на летнем балу. Разумеется, после того, как испрошу дозволения у твоего отца, — с удовлетворением сказал Гест.

— Тебе вряд ли придется уговаривать его, — пробормотала Элис.

Прижав свиток к груди, как своего первенца, она думала о том, на что только что согласилась.

Когда Гест покидал скромный дом Кинкарронов, его каблуки звонко клацали на каждой каменной ступеньке. Седрик ждал его у коляски, запряженной пони. Юноша откинул каштановые волосы с глаз и улыбнулся другу. Широкая улыбка Геста предвещала хорошие новости. Маленькая лошадка подняла голову и негромко заржала.

— Ну что? — просил Седрик вместо приветствия.

— Что, заждались меня, вы оба?

— Ну, ты пробыл там несколько дольше, чем должен был, — сказал Седрик, занимая свое место и берясь за вожжи. — Я думал, это означает поворот к худшему. В последнее время дело шло как-то не очень.

Длинноногий Гест легко вскочил на пассажирское сиденье коляски и со вздохом уселся.

— Ненавижу это изобретение. Спинка сиденья упирается в поясницу, а колеса подскакивают на каждой выбоине. Когда отец разрешит мне опять брать карету, благодарность моя будет велика.

Седрик цокнул лошадке и натянул вожжи.

— Это будет не скоро. Пока дороги в таком состоянии, коляска — лучшее средство передвижения.