А вот союзные галактики отсюда вообще не видны, подумала она. Не видны те звезды, у которых может быть Артур. Ее любимый Артур… И при мысли об Артуре на глаза вдруг навернулись слезы, душу пронзила острая боль потери. Артур… Как же она по нему соскучилась! Теперь она сквозь призму набухших слез смотрела на звезды, и, как наяву, видела, что Артур мечется меж этих звезд, ищет ее, сходит с ума от тревоги. И не может найти. Жалость смешалась с почти физической потребностью увидеть его открытое лицо и мощную фигуру прямо сейчас, здесь, рядом. Прижаться, обнять и не отпускать уже никогда. А вслед за этим пришел гнев на себя: о ком она волнуется, вместо того чтобы думать об Артуре?! О Тарро, который похитил ее и разлучил с Артуром?! Это просто глупо. Глупо и стыдно.

Теперь смотреть на звезды было больно. Они слишком остро напоминали о любимом, и о том, что все эти дни она почти не вспоминала о нем. Она повела плечами и решительно пошла обратно в комнату. Выключила свет, залезла в кровать и унеслась в новом потоке неконтролируемых мыслей.

* * *

Ки’Айли проснулась легко и радостно. Смуглый черноволосый Древний рядом еще спал, но она точно знала, что стоит ей пошевелиться, и он тоже проснется. Сон Древних очень чуток. «Иначе, какие из нас Хранители Вселенной, — весело подумала она. — Просыпаемся от каждого шороха, звука, вспышки света». Вот и ее разбудил лучик Арейа, он пробежал от окна и коснулся лица. Это было весело и хорошо.

Предсказательница огляделась по сторонам. Вчера было не до этого… Вчера он принес ее к себе, и вихрь, давно притаившийся в их душах и телах, закружил целиком. Ки’Айли с удовольствием вспоминала отдельные мгновенья, когда единение становилось почти полным и казалось, они стали единым миром. Миром, созданным из них двоих, где нити каждого — импульсы душ, свойства характеров, внутренние порывы, да и тела, в конце концов, — переплетались, создавая новый узор, но не сливаясь при этом до конца. Теперь они были вместе, и это рождало новое, общую новую жизнь, какой еще не было.

В спальне Рон’Альда было светло и просторно. Стены, потолок — белые, как почти везде в Белом Замке. Несколько узорчатых барельефов на исторические темы, огромное окно с видом на сад. Через приоткрытую щель прохладный ветерок колыхал бежевые портьеры и приносил в комнату свежесть. Просто, красиво, лаконично, ничего лишнего. Простор и уют. Пожалуй, ей нравится. Все было так, как надо. И она, Предсказательница Ки’Айли, была с тем, с кем надо и там, где надо. Ки’Айли вдохнула полной грудью, ощущая восхитительную правильность происходящего и полноту жизни.

Она рассмеялась вслух, решительно села и с наслаждением провела рукой по смуглой гладкой спине Рон’Альда. Сон Древнего тут же прервался. Он резко перевернулся и устремил на нее взгляд блестящих черных глаз. В них теплым бархатом сквозила глубокая нежность, от которой они сходили с ума всю ночь, так долго, что оба уснули, хоть спят Древние редко и мало.

— Ты смеешься, как будто звенят колокольчики, — с улыбкой сказал он, закинув руки за голову, — или как будто звенит роса. Доброе утро, антеоли.

— Да? Доброе утро, антео, — улыбнулась Предсказательница. И вдруг посерьезнела. Был один вопрос, который волновал ее не на шутку.

— Рон’Альд… — сказала она, и с наслаждением повторила твердое строгое имя. — Рон’Альд… Вчера ты сказал, что мы будем жить, как сами захотим, как сочтем нужным. Но мы в системе, — она имела в виду систему жизни Древних под властью одного Правителя. — И Правитель может наложить на нас Запрет, если мы станем ему перечить …

Рон’Альд улыбнулся краем рта:

— Правитель не сделает этого. Знаешь, я ведь всегда был в системе не до конца.