— Неа, — пожал тот плечами. — А ты?

— И я не представляю.

Вдвоем они надолго задумались.

— А те хитрецы, мать их… — Указал Николай на рыцарей, ожидавший по ту сторону моста. — Нет бы подсказать. Да и Танатос хорош…

— Ты не плач, ты лучше над ответом подумай.

— Да откуда мне знать, чего у младенца больше? — воскликнул Николай. — Может, ему суждено прожить больше дней, чем уже взрослому, прожившему часть своей жизни человеку?

Они посмотрели на сфинкса в надежде, что этот сумбурный ответ окажется верным. Но статуя продолжала оставаться статуей. Поди разберись, правильно ли ты ответил.

— Думаю, дело тут не в годах, — покачал головой Александр. Он лихорадочно перебирал в уме все возможные варианты, сравнивал младенца как такового со взрослым человеком. И вдруг опыт археолога подсказал ему верное решение. — Постой-ка… У младенца больше костей! Да, точно: костей! Рождаясь, человек имеет триста пятьдесят отдельных костей, а потом, по мере взросления, некоторые кости срастаются, и всего их получается двести шесть!

* * *

Поглядывая на затянутые синевой льда берега Стикса, Александр вдруг ни с того ни с сего спросил у друга:

— Как ты думаешь, что делают на зеленом лугу пять кусочков угля, вялая морковка и шарф, если принять во внимание тот факт, что эти предметы никто туда не клал?

Николай сморщился и отвернулся от леденящей воды мифической реки, куда также смотрел.

— Достали меня все загадки…

— Сдавайся, — хмыкнул Александр.

— Сдаюсь, — с готовностью признал свое поражение приятель.

— А всё проще простого, — вздохнул Александр. — Это всё, что осталось от растаявшего снеговика.

ГЛАВА 16

Тридцать шесть прямоугольников с цифрами. Двадцать четыре вращающихся диска. На дисках рядом с каждым знаком операции имеется небольшой выступ, а на каждом прямоугольнике справа — небольшой паз. Значит, верно подобранный знак должен располагаться слева на диске. Хрон оглядел крайний правый ряд, где в каждый прямоугольник была вписана цифра «1000».

— Это как-то связано с керами? Ты говорил, что в городе их шесть тысяч. Здесь шесть прямоугольников с одной тысячью в каждом.

— Возможно, хотя вовсе не обязательно, — тряхнул седой головой Фол. — Я когда-то встречал подобные замки на сокровищницах храмов, охранявшихся кентаврами. Эти ряды — простые математические операции. Правильно повернуть диски, и в итоге в каждом ряде получится тысяча. Притом приоритета умножению или делению не дается.

— А если повернуть диски неправильно?

Кентавр пожал плечами:

— Дверь не откроется. Или, если твое предположение верно и замок как-то связан с керами, нам придется иметь с этими демонами дело.

Хрон никогда не был силен в математике, но простые арифметические операции выполнять умел. Договорившись с Фолом действовать независимо, Хрон вооружился камешком с острым краем и начал выписывать на пыльном полу грота ход математических действий. Кентавр поначалу считал в уме, но затем последовал примеру спутника. Через десять минут они одновременно завершили.

— Что там у тебя?

— Вот, — продемонстрировал Хрон. — Кажется, верно.

— У меня получилось иначе, — почесал затылок кентавр. — Давай-ка еще раз.

И вновь они стали царапать землю камнями, подбирая искомые операции. Во второй раз их ответы совпали.

— Давай для верности проверим, — посоветовал Фол.