В комнате повисла тишина, но Антипатр молчал, поощряя, продолжение гневной тирады Кассандра, и она последовала.

— За последние годы царь удалил из своей свиты многих знатных македонцев не желавших потакать его всевозможным прихотям, заменив их сговорчивыми персами, скифами и прочими азиатами. А тех, кто подобно Калисфену осмелился, открыто сказать царю о непристойности носить македонцу персидскую одежду, обрекает на смерть! И это несмотря на то, что Калисфен племянник, его учителя Аристотеля! Я от всей души молю богов, что бы наш царь в своем походе сломал себе шею, заболел лихорадкой или утонул и прямиком отправиться в царство Аида, где судья Минос наверняка определит ему место рядом с Танталом и Сизифом — гневно воскликнул молодой человек, и отец вновь ничего не возразил ему. Новшества царя Александра ему так же были не по душе.

— А тебя не страшит судьба Пармериона, Филоты и прочих заговорщиков желавших смерти царю? Очень многие желали видеть его на погребальном костре, но вместо этого только приближали свою смерть и гибель своих родственников — осторожно спросил Антипатр сына, но Кассандр стойко выдержал испытующий взгляд отца.

— Ты прекрасно понимаешь отец, что твое положение на месте наместника Македонии непрочно, несмотря на все твои заслуги перед троном. Эта ведьма Олимпиада, в своих письмах Александру постоянно обвиняет тебя в скрытой измене и желании захватить власть в стране. Этому не верит никто из свиты царя, даже его верный друг Гефестион. Этому не верит даже сам македонский царь Александр, но неизвестно что думает его антипод, азиатский деспот, прочно обосновавшийся в его душе. Не возникнет ли у него желание отстранить тебя от управления Македонии. Как учит персидская мудрость, нельзя, что бы великий царь получал власть из рук соратников. Это понижает его престиж в глазах поданных и мозолит взгляд самого монарха. И что тогда будет с нашей семьей? Она разделит участь Аталла, Пармериона и Филоты!?

— Успокойся! Твой старый отец ещё не так глуп, как это часто кажется молодым, и может хорошо разглядеть любую скрытую для себя угрозу. И я прекрасно понимаю, что когда-нибудь может настать момент, когда старые соратники Филиппа станут ненужными царю, к великой радости эпирской ведьмы.

— Так, что же ты намерен предпринять. Заключить тайный союз с македонской знатью для свержения царя? — быстро спросил удивленный Кассандр.

— Нет. Они никогда не простят мне крови их родных, пролитой мною при воцарении Александра, и не допустят к власти. Я им буду, нужен только как организатор убийства царя, которого потом, можно будет с легким сердцем отдать на растерзание толпе, дабы скрыть свое соучастие в этом грязном деле.

— Так, что же ты намерен делать?

— Для начала, мне нужны свои глаза и уши в свите царя. В таком деле нельзя полагаться только на чужие рассказы, которые неизвестно когда дойдут до меня и неизвестно в каком виде. Я должен точно знать не только, что сказал Александр, но и о чем он думает, и что собирается предпринять, дабы не быть захваченным врасплох его действиями. Поэтому я и направляю тебя в свиту царя, где тебе следует сойтись с близким окружением Александра и узнать его настрой. Гефестиона можешь сразу исключить. Он предан царю не только душой, но и телом — сказал Антипатр и в глазах Кассандра, мелькнули лукавые смешинки. О давней близости монарха и его друга знали многие.

— Постарайся найти среди них тех, кто в душе не одобряет азиатские новшества Александра — продолжил наставлять сына Антипатр. — Мне нужны македонцы и греки, считающие их опасными и гибельными как для дальнейшего существования Македонии, так и для общегреческой идеи объединившей эллинов на восточный поход.