Вот именно, еще и акции – двести тысяч штук, по пятьсот ливров штучка. Как-то незаметно так вышло, что Ло забыл о собственных заявлениях не выпускать необеспеченные бумаги…

Чуть погодя в довесок к луизианской компании была создана еще и Индийская – еще пятьдесят тысяч акций, по которым Ло обещал дивиденды в сто двадцать процентов годовых.

Французы ломанулись обогащаться – рядами и колоннами, шеренгами и толпами. Пятьдесят тысяч акций разлетелись со свистом, их цена росла ежедневно. Пришлось допечатать еще триста тысяч, чтобы всем хватило. Все, от графьев до лакеев, кинулись спекулировать волшебными бумажками.

История сохранила интересный пример того, как в мгновение ока на обыкновенной бумаге сколачивались состояния. Некий богач послал лакея продать двести пятьдесят акций, которые стоили восемь тысяч ливров каждая. Пока лакей не спеша тащился на биржу, перемигиваясь с местными красотками и глазея на уличные скандалы, цена одной акции взлетела до десяти тысяч. Именно по этой цене лакей их и продал, после чего честно отдал хозяину денежки (двести пятьдесят умножить на восемь тысяч…), а неожиданный навар, ровным счетом полмиллиона, без колебаний прикарманил: мол, по сколько ему велели продать, по столько и продал… У мужичка хватило ума не лезть в дальнейшие биржевые игры – он взял расчет, сложил денежки в мешок и в тот же вечер уехал за границу «пожить барином».

Остальные проявили гораздо меньше здравого рассудка – спекуляция банкнотами и акциями, игра то на повышение, то на понижение продолжалась. Банкнот, имевших хождение наравне со звонкой монетой, по стране гуляло несметное количество – и, как неизбежное следствие, вверх поползли цены на все без исключения товары и услуги. Называется это незатейливо: инфляция.

В начале 1720 г. мелодично задребезжали первые тревожные звоночки. Среди массы увлекшихся азартными играми индивидуумов нашлись здравомыслящие люди, сообразившие, что пирамида рано или поздно должна рухнуть. Начали потихонечку менять бумажки на золото и серебро, ювелирные изделия и вывозить за границу. Некий брокер по фамилии Вермале, из простых, но не дурак, выручил за свои бумажки золотой и серебряной монеты на миллион ливров, сложил все это добро в простую крестьянскую телегу, завалил навозом, сам напялил крестьянский балахон и, перекрестившись, двинул к бельгийской границе. Все встречные полицейские воротили нос от этакого благоухания, и хитрец Вермале благополучно добрался до Амстердама, где положил денежки в банк и стал с любопытством ждать, чем кончится вся эта шизофрения, охватившая его любезное отечество. Таких, как он, к тому времени в Амстердаме набралось изрядно.

А во Франции Ло и его покровитель регент лихорадочно искали способы поправить ситуацию. Ло не придумал ничего лучше, как протолкнуть указ, по которому почти полностью запрещалось обращение металлических денег – ни один человек не мог иметь в собственности более пятисот ливров золотом и серебром. Любые сделки, превышавшие эту сумму, следовало оплачивать исключительно бумагой.

Герцог Орлеанский тем временем распорядился напечатать еще банкнот – на сумму в полтора миллиарда ливров. А параллельно два «великих финансиста» устроили то, что мы сегодня назвали бы «пиар-акцией». В Париже наловили шесть тысяч бродяг, выдали им новую одежду, кирки и лопаты и отправили средь бела дня пешим ходом в портовые города. Народу объясняли, что это, мол, отплывают в Луизиану добровольцы-золотоискатели, разрабатывать только что обнаруженные там богатейшие месторождения.

Некоторая часть бродяг и в самом деле сдуру отправилась в Америку, но большинство продали кирки с лопатами еще по дороге и разбежались.