Скиба тут же рявкнул громче матюгальника:

— Батя военный комендант Москвы, парень, а это капитан Чарльз Мелвилл, морская пехота США, он у нас комиссар по делам иностранных граждан. Тоже фигура.

Сердито заворчав, опустив вниз микрофон, я снова поднял его к губам и без особого энтузиазма в голосе сказал:

— Увы, но к моему сожалению это так, ребята. Ну, что же, я очень рад, что вы все живы и здоровы. Идите вдоль края площадки к шоссе, сейчас вам подадут автобус и отвезут в наш укрепрайон. Извините, но жить мы пока что будем тесноте. — Кто-то из моих помощников немедленно завопил, что я идиот и мигом внёс дельное предложение, отчего я тоже поправился — Стоп, вношу уточнение, раз вы все учёные, то вас поселят в одном убежище. Это четырёхэтажный особняк со всеми удобствами, там вы и создадите временный научно-исследовательский центр. Списки того, чем мы богаты, вам скоро передадут. Хотя вы все и натерпелись жуткого страха, прошу вас немедленно приступить к работе.

Молодые люди повеселели и кто-то громко крикнул:

— Да, мы и пешком дойдём, Батя! Нам если и нужен автобус, то совсем небольшой, на борту у нас есть семь беременных женщин и восемнадцать маленьких детей.

— Всё равно идите к шоссе, ребята. — С улыбкой сказал я в микрофон — Вас там встретит профессор Ларичев, он у нас хотя и математик, будет теперь у вас за старшего. Ну, а где же президент? Вы что же, не взяли его с собой?

Ребята помрачнели, опустили головы и какая-то девушка чуть ли не с плачем в голосе воскликнула:

— Он лично отвёз нас всех в Домодедово, а потом уехал к своей семье, в убежище, товарищ майор. Мы не знаем, жив он или нет. Во всяком случае после сейсмического удара он на связь с нами больше не выходил.

Что же мне только и оставалось, что сказать:

— Ребята, если кто-то из вас знает, где находится его убежище, то я немедленно направлю туда спасательную команду. Мы могли бы послать туда людей на трёх вертолётах, вот только у нас нет опытных вертолётчиков, одни только новички.

Не знаю, уж, как, но Чак понял о чём зашла речь, тронул меня за плечо и сказал вполголоса:

— Серж, любая половина американцев это опытные пилоты, в том числе и вертолётов. Поедем к аэробусу "Пан Америкен".

Проехав полторы сотни метров, мы подъехали к большой толпе народа, которая продолжала увеличиваться, ведь ещё не все пассажиры выбрались из самолёта. Не знаю, сколько их ещё оставалось на борту, но перед нами точно стояло, а гораздо чаще сидело и даже лежало на бетонке поболее восьмисот человек. Сюда, помимо автомобилей скорой помощи, примчалось ещё и пять "Мерседесов" с фургонами, набитыми напитками и продуктами. В отдалении даже были поставлены ширмы, чтобы люди могли по человечески справить нужду, если кому понадобится. Судя по тому, как американцы жадно пили их же собственные "Спрайт" и "Кока-Колу", ни воды, ни съестного, да, и вообще никакого багажа на борт этого самолёта, которому явно пришлось в воздухе не сладко, как только он долетел до Москвы, никто не брал, лишь бы спасти несколько жизней дополнительно. Мы ещё не отъехали от президентского "Ил-96", как Скиба нацелил ствол "Корда" в неба и при подъезде резко вздёрнул руку к голубому берету. Выглядел он, конечно, весьма импозантно. Уставшие и измучившиеся за время полёта американцы молодых и средних лет, только и смогли, что повернуться к нам лицом.

Когда же я поприветствовал их на своём далеко не идеальном английском, сразу же сказав, что я военный комендант Москвы, но это ровным счётом ничего не означает, так как мы примем их в своей столице, словно родных братьев и сестёр, они стали подниматься на ноги, заулыбались и даже начали аплодировать, благодаря за радушие и гостеприимство.