Глава 3

Дождь очищения

Алёнку и Дженни тётя Зина сразу же увела в детскую комнату, а мы сели за стол перекусить, чтобы снова приняться за работу. У меня от всей той суеты, которая творилась три с половиной часа на Новоминским шоссе, голова пошла кругом. Пододвигая к себе большую тарелку картошки с мясом, в большой кухне-столовой пахло ещё и жареной рыбой, я спросил:

— Товарищ генерал, сколько же всего бортов вы посадили?

— Тысячу двести шесть, не считая своего, — ответил генерал Прохоров, с жадностью набрасываясь на еду и добавил, — только не спрашивай, как мне это удалось. Я и сам этого до сих пор не понимаю, но временами, друг за другом на полосу садилось сразу семь аэропланов, майор. Это просто чудо, что при посадке не произошло ни одной катастрофы и сотворил его ты.

Отрицательно помотав головой, я снова возразил:

— Нет, я тут не причём. Просто волна шла на город с запада и почти всё, что она несла с собой, осело там, в Москве. Нам пришлось сгрести с площадки только всяческую мелочь и мусор.

— Ну, всё равно, майор, это твои водители тягачей и бульдозеристы сработали очень оперативно. Они же добрых полсотни бортов буквально в последнюю секунду сдёрнули с бетонки и утащили в сторону, а потому не случилось ни одного столкновения. Именно это всё и решило в конечном итоге. Честное слово, всех бы их представил к званию Героя России.

Скиба не только уплетал картошку, но и быстро переводил слова генерала Чаку и тот, выслушав его, сказал:

— Сэр, нужно отдать должное ещё и мастерству пилотов, ведь многие, мгновенно оценив обстановку, сами отводили самолёты в сторону от автострады сразу же после посадки.

Генерал, выслушав перевод Скибы с английского на русский, кивнув, согласился с американцем:

— Что верно, то верно, парень. Пилоты пассажирских аэропланов — просто чистое золото. У многих топлива только и оставалось на то, чтобы выровнять самолёт и приземлить его. Командовать такими, одно удовольствие. Всё с полуслова понимают.

Подумав, что это самый удобный момент и другого случая может быть уже и не представиться, я сказал:

— Вот и отлично, Пётр Семёнович. Лётчики всегда найдут общий язык друг с другом, а потому принимай бразды правления нашим укрепрайоном, а может быть и всей Москвой, на себя.

Генерал, сидевший напротив, наклонился вперёд, покрутил пальцем у виска и свирепым голосом рыкнул:

— Ты что, Батя, сдурел? Дорогой ты мой, мы же авиация, мы без средств наземного обеспечения, навигации и всякой прочей чертяции — никто. Я же гвоздя в стенку вбить не умею, а людьми только в воздухе командовать могу. Вот, к примеру, взять тот же английский язык, Чак что лопочет, а я только с пятого на десятое понимаю его, а ведь с любым диспетчером объяснюсь. Да, и не умею я штатскими руководить. Я же их всех поубиваю.

Скиба ухмыльнулся и сказал мне добродушно, но с ехидцей:

— Батя, ты мне это брось. Никто лучше тебя нашего района и всего Запада и Северо-Запада Москвы вместе с прилегающей областью, не знает, а потому тяни лямку, как положено. — Повернувшись к майору, он суровым тоном чуть ли не прорычал — Чак, назначаю тебя не просто комиссаром иностранной паники, а правой рукой Бати. Ты, вроде, свой парень, почти десантник.