Доклад имел два посвящения: Ролану Барту и Сергею Зенкину. Барт был помянут оттого, что когда-то, двадцать лет назад, некоторые из присутствовавших на конференции учились на филологическом факультете МГУ и посещали научное студенческое общество (сокращенно — НСО), которое отличалось от «НЛО» средней буквой, но было с ним сходно по духу: эту официальную организацию «явочным порядком» превратили в неформальную. Так вот, в том давнем НСО автор этих строк делала некогда доклад о французском структурализме и рассказывала, среди прочего, по Барту, о семиотическом значении для французского буржуазного быта рождественской индейки с каштанами. А поскольку в НСО (еще одно важнейшее — особенно в свете описываемой конференции — отличие его от «НЛО») ничем и никогда не кормили, а время было вечернее, то у всех присутствовавших после рассказа об индейке началось бурное выделение желудочного сока; про синтагмы и парадигмы, про диахронию и синхронию все скоро забыли, зато индейку с каштанами припоминали мне очень долго. Значит, сказал бы Зенкин, в том давнем докладе проявились (но, клянусь, совершенно бессознательно) садистские склонности докладчицы. Решив продолжить в том же духе, я заключила свой доклад несколькими рецептами из французских книг начала XIX века, которые, кажется, произвели задуманное действие и вызвали в зале оживление (надеюсь, и аппетит); помянуты были «Бесподобное рагу» (два десятка птичек, каждая чуть больше предыдущей, запеченные одна в другой) и бульон от истощения сил, который «профессор гурманских наук» прописал мужу ревнивой жены, совершенно выбившемуся из сил в процессе опровержения супружеских подозрений. В самом же докладе речь шла об «Альманахе Гурманов», который выпускал в 1803–1812 годах французский литератор (и любитель поесть) Гримо де Ла Реньер, и о том, как неразрывно связана в этом альманахе сфера еды (рецепты блюд) с внешним, «несъедобным» миром. В «Альманахе» речь идет о «гурманской империи», где есть свои, «гурманские» «нравственность, учтивость и гигиена» (цитата из подзаголовка альманаха на 1807 год), где благодарность — «не память сердца, а память желудка», где мясо, пропитывающееся при тушении ароматом трав, уподобляется посредственности, которая, общаясь с людьми остроумными, становится от этого общения любезнее и лучше, где человечество делится на две основные категории: Амфитрионов и Гостей, причем отношения между первыми и вторыми регулируются особыми законами гурманской учтивости, и где самое страшное преступление — отказаться принять приглашенных гостей и не прийти в гости, если ты приглашен. Амфитриона не может избавить от исполнения своих обязанностей ни болезнь (стол можно накрыть у постели больного), ни смерть (обед могут и должны устроить вместо него наследники), Гость же может не прийти по уважительной причине (перелом костей, тюремное заключение или смерть — но в этом случае следует представить Амфитриону заключение врача, за