– Дашка, а ты чего молчишь-то? – пихнул Ивлеву плечом Алекс. – Своего ты добилась, считай. Хотя твоя жизнь теперь поменяется настолько, что ты даже не понимаешь еще. Обращение в вампира, которое тебе светит, штука ой-ой как меняющая восприятие мира…

Ивлева продолжала смотреть в одну точку, оцепенев, будто лишилась дара речи.

– Скажи что-нибудь, – встревожился Алекс. – Эй, Дашка!

Он потряс ее за плечи, и вдруг на лице Ивлевой, которое до сих пор выражало глубокую задумчивость, появилась глупая счастливая улыбка.

– Коврова сдохнет, – вдруг громко и почему-то очень злорадно заявила Даша.

– Ч-что? – Алекс опешил, глядя на свою девушку с тревогой.

– Моя подруга по институту Юлька Коврова умрет, – повторила Дашуля. – Отец ее парня – владелец сети магазинов, так она лопается просто. Х-ха!

Алекс глубоко вздохнул и отвернулся, глядя, как по покрытой льдом Неве скользят лучи зимнего рассвета и вдалеке сверкает золотая игла шпиля Петропавловки. Первый день года оказался нежно-розовым, укутанным снегом и изморозью, которая сверкала на граните невской набережной игольчатым покрывалом.

Зимние каникулы закончились, и в Носферон начали съезжаться студенты.

В вестибюле какой-то шутник вывесил объявление: «СЕГОДНЯ КОНЕЦ СВЕТА! НА КОЙ СДАВАТЬ ЭКЗАМЕНЫ?!», и теперь Тетьзин, деловито пыхтя, сдирал его со стены. Буян Бухтоярович, вышедший с больничного раньше времени, воинственно нахохлился, сидя в своем любимом кресле. Напротив него стоял и кипел ненавистью завхоз, уже обсыпанный манной крупой. Оба домовых явно только что поскандалили и теперь набирались сил для новых домовых проклятий.

Посреди вестибюля на чемодане сидела Тановская, высматривая Егора среди входящих, и, едва тролль появился, бросилась к нему. Егор не отстранился от нее, но и не посмотрел в ее сторону, а сразу потопал в столовую.

Влада с Гильсом вошли в Носферон вместе, держась за руки, и это сразу же попало в объектив внимания Синициной, Йорга, Болотовой и еще пары десятков любопытных.

– Добилась она все-таки Муранова, – сказала за спиной у Влады одна из кикимор, а Дрина понимающе улыбнулась и помахала рукой, обернувшись и всплеснув волной зеленых косичек.

Да, все было очень хорошо, лучше некуда, если бы не сессия и не тревожные разговоры, обрывки которых доносились с разных сторон.

– Муранов, где шлялся?! – громко крикнул Игнат через весь вестибюль, и Гильс, быстро прикоснувшись губами к щеке Влады, присоединился к своим друзьям.

«Они не знают, кто он теперь, – подумала Влада, совсем не смутившись от взглядов тех, кто видел этот поцелуй. – Когда узнают, Игнат с Геркой с ума сойдут, наверное. Да и не только они – весь Универ… А Дрина и Марик тоже ведь ничего не знали, совсем ничего. Выросли рядом с Гильсом и не знали, чей он сын».

Поездка в Питер и все там произошедшее казалось сном. Втайне Влада понимала, что рада остаться вампиром, а не возвращаться в состояние полукровки. Это же так здорово – быть сильной и ловкой, видеть в темноте, уметь постоять за себя… и при этом не терзаться голодом. Хотя пока что никакой силы и ловкости она не ощущала, скорее наоборот. Она рассчитывала, что набросится на любую еду, только доберется до столовой, но, зайдя туда, совсем не захотела есть. Ни запеканка со снежевикой, ни утренний какао не вдохновили. С нежностью она наблюдала, как Гильс рассказывает друзьям про дорогу в Питер и про погоню за его байком, умалчивая о том, куда именно он ездил и зачем. Главное, теперь они вместе, он пошел ради нее на примирение с жестоким отцом, изменил ради ее спасения всю свою будущую жизнь. Как выразился кто-то из ребят – добилась она своего Муранова.