– Ребята, бегите!

Ректор Батори, Алекс и Гильс одновременно прыгнули вперед, пытаясь заслонить собой студентов, которые еще не успели убежать через проходную. Только вот они сделали это очень медленно: некромант был гораздо быстрее вампиров. Влада, видя все как в замедленной съемке, вдруг поняла, что сейчас, через секунду, погибнут все те, кто не успел убежать. Погибнет остолбеневшая от ужаса Тановская, растерянная Дрина, перепуганный насмерть Марик. Погибнет Егор, который прикрывал их и не слышал приказа Алекса убираться с линии огня. А еще – и это было самое главное – она поняла, что, кроме нее, в Носфероне никто не сможет отразить удар некромагии.

Она – другой вампир, сильнее остальных; пусть не во всем, но противостоять некроманту уж точно способна лишь она. Однажды Влада выжила, схватив его коготь, выживет и сейчас. Для нее это опасно, но не смертельно, как для остальных. А значит…

Резко вырвавшись из лап пауков, Влада рванулась в сторону. Секунда была такой долгой, что можно было успеть рассмотреть металлические блики на летящих в ребят когтях, увидеть, как прыгнувший паук принимает один из когтей на себя, взрываясь пыльным облачком в воздухе и не задержав летящую смерть ни на миг. И увидеть взгляд Егора, когда тот понял, что направленный ему прямо в сердце коготь Влада приняла на себя.

– Влада!!! – крикнул Гильс. – Стой!!!

Но приказ запоздал: когти смерти, один за другим, врезались в нее, Владу, но, пропоров ткань блузки, даже не успевали вонзиться в кожу, рассыпаясь в серебряную пыль.

Она оказалась метрах в двадцати от того места, где только что была, – оглушенная своим неожиданным прыжком и падением. В проходной слышался топот и визги – чудом оставшиеся в живых студенты ринулись на улицу.

Влада подняла голову и вдруг поняла, что за те несколько секунд, которые она падала, вокруг произошло очень многое. Статуя основателя Носферона лежала на боку, окна в вестибюле были выбиты, а проходной и зловоротни больше не было. На месте дверей теперь зиял рваный провал, в котором клубился клочковатый, уже не белый, а серебряный туман, сквозь который были видны ступени подземного перехода. Некромант продолжал бороться с армией пауков, они с визгом бросались на сгусток пыли и тут же превращались в точно такую же пыль, которую легко отбрасывали от себя костлявые, почти бесплотные руки.

– Влада, где ты?!

Это крикнули Егор и Гильс одновременно. Оба они метались по вестибюлю, но почему-то не видели ее, а ответить она не могла – голос внезапно исчез, и откликнуться не получалось. Встать тоже не получалось: неожиданный прыжок и падение отняли последние силы, и теперь страшная слабость разлилась по всему телу. Такой слабости и боли Влада не испытывала еще никогда в жизни – будто бы сразу десять, сто тяжелых ангин обрушились на нее.

Голова стала свинцовой, и вестибюль теперь почему-то опрокинулся и лежал на боку, а висок упирался в острый угол чьей-то брошенной сумки. Краем глаза ей были видны раскиданные по полу ботинки, только почему-то серебряные. Каким-то образом вестибюль и его стены вдруг оказались занесены снегом, покрыты сверкающим инеем, и Влада, вдохнув острый запах серы, поняла, где она оказалась.

«Янв, это же янв! – пронеслось в голове. – Поэтому никто из нечисти и не видит меня больше: ни Гильс, ни Егор…»

– Тут ее пауки не чуют, она на улице, давай туда! – скомандовал Гильс, и вестибюль опустел.

– Ну вот и все, – донесся до нее тихий, будто предназначавшийся только для ее ушей шепот. – Как геройски ты защитила нечисть, молодец! Но голод убивает тебя… совсем немного осталось. Ступай в копилочку смерти, хватит глупить и бороться… Ты уже в янве, ни вампиры, ни тролли не видят тебя, а из янва до Тьмы один шаг.