— От быстрого движения? — переспросил доктор Сандерс. — Я заметил это. Такое любопытное явление — истечение света. Обескураживающее кое для кого из владельцев этих предметов.

Радек улыбнулся:

— Для обычной бижутерии это не имеет особого значения, но кое-кто из местных шахтеров надумал поступать так же и с тайно вынесенными с разработок мелкими алмазами. Как вы знаете, в здешних алмазных копях никогда не добывали драгоценных камней, и все, естественно, были удивлены, когда на рынке стали всплывать эти огромные экземпляры. Курс акций подскочил на парижской бирже до немыслимых высот. С этого все и началось. Разобраться, в чем дело, был послан человек, а кончил он свое расследование в реке.

— Не обошлось без крупных корпораций?

— И сейчас не обходится. Не мы одни пытаемся не допустить широкой огласки. Местные копи никогда не приносили особой прибыли… — Казалось, Радек готов был открыть какой-то секрет, но в этот момент передумал, быть может, заметив сдержанность Сандерса. — Ладно, думаю, можно вам сообщить — естественно, конфиденциально, — что эта область — не единственная на Земле. На данный момент в мире существует по крайней мере еще две: одна во Флориде, среди болот Эверглейдс, другая — в топях у реки Припяти, в Советском Союзе. Обе, естественно, интенсивно исследуются.

— Так объяснение этому явлению уже найдено? — спросил доктор Сандерс.

Радек покачал головой:

— Отнюдь. Советскую группу исследователей возглавляет Лысенко. Как вы можете догадаться, русские просто зря теряют время. Лысенко считает, что дело тут в ненаследственных мутациях и поскольку наблюдается явное увеличение массы тканей, то так можно повысить и урожайность зерновых. — Радек устало усмехнулся. — Хотел бы я посмотреть, как эти непрошибаемые русские попытаются прожевать кусочки стекла.

— А какова теория Татлина?

— В принципе, он согласен с американскими экспертами. Сегодня утром я разговаривал с ним прямо на месте. — Радек выдвинул ящик и бросил оттуда что-то через стол поближе к Сандерсу. Приглушенным светом засветилось нечто напоминающее кристаллизованный обрезок ремня. — Это кусок коры, который я обычно показываю посетителям.

Доктор Сандерс отпихнул его обратно:

— Благодарю, но прошлой ночью я видел спутник.

Радек задумчиво кивнул. Линейкой он сгреб кору обратно в ящик и задвинул его, откровенно радуясь, что может убрать экспонат с глаз долой. Потом соединил кончики пальцев.

— Спутник? Да, впечатляющее зрелище. У Венеры теперь два светила. Да разве только два… Похоже, что астрономы в обсерватории Маунт Хаббл в Соединенных Штатах видели, как кристаллизуются далекие галактики! Радек помолчал, с видимым усилием собираясь с духом.

— Татлин считает, что этот эффект Хаббла, как они его называют, ближе всего к раку — и, вероятно, столь же неизлечим: самое настоящее разрастание — но уже самой материи на субатомном уровне. Появляется набор смещенных в пространстве, но тождественных образов одного и того же предмета, как будто при преломлении через призму, только роль света исполняет здесь стихия времени.

В дверь постучали. Сержант просунул внутрь голову:

— Инспекционная группа готова отправиться, сэр.

— Хорошо. — Радек встал и снял с вешалки свою фуражку. — Посмотрим, доктор. Думаю, это произведет на вас впечатление.

Пятью минутами позже группа инспекторов, насчитывавшая с дюжину человек, начала размещаться на одном из десантных катеров.