– Если бы ты была зверем, и тебе предложили бы выбрать, каким именно – диким или домашним, что бы ты сказала? – прошептала Каролина.

Вопрос был таким неожиданным, что я рассмеялась. Вот уж о чем о чем, а об этом я никогда не задумывалась.

– Ну так подумай сейчас.

Я попыталась себе это представить, но ничего не получилось.

– А ты? Ты бы что выбрала? – спросила я ее.

– Конечно, дикого.

Вытянув шею, она прислушалась к вою лисицы.

– У диких зверей голоса никогда не бывают радостными. Ты об этом не думала?

– Да, пожалуй… Ты сказала, и я сразу поняла, что так и есть.

– Но и тоскливыми их не назовешь. Как бы ты о них сказала?

– Я бы назвала их дикими.

Каролина внимательно посмотрела на меня, глаза ее поблескивали в лунном свете.

– Что значит «дикими»?

– Не знаю. Словаря синонимов у меня под рукой нет.

Каролина улыбнулась. Но если она утверждает, что дикие звери не испытывают ни радости, ни тоски, то почему она хотела бы быть диким?

– Ведь это и есть жизнь – то в радости, то в печали, – сказала я.

– Ты говоришь о цивилизации, – ответила Каролина и рассмеялась.

Снова раздался вой лисицы, и вслед за этим заголосила косуля – ночью от такого становится чуточку страшно. Каролина понимающе кивнула.

– Так звучит жизнь. Послушай.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Я была на полпути в комнату Каролины. Стояло раннее утро, начало седьмого, погода была изумительная, и я хотела позвать Каролину искупаться перед завтраком.

Но как только я ступила на лестницу, я увидела в окно Каролину вместе с Розильдой в розовом саду.

Розильда сидела на скамье у фонтана, укутавшись в большую белую накидку, которую она всегда носила, когда была не причесана. Она распустила свои рыжие волосы, достававшие до самой земли, так что на траве вокруг нее образовался светящийся рыжий круг.

Каролина стояла рядом и расчесывала ее.

По утрам с волосами Розильды управиться было нелегко. Кто-то должен был всегда помогать ей. Обычно это делала служанка, несколько раз мне тоже довелось ее причесывать. Но о том, что и Каролина делает это, я не знала.

Высунув из-под накидки тонкую руку, Розильда что-то старательно выписывала в блокноте. Каролина не умолкала ни на минуту, пока причесывала ее, а Розильда писала и кивала в ответ. Затем она протянула ей блокнот, и та, склонившись над ней, стала читать. Они рассмеялись. Розильда откинулась назад и заглянула Каролине в глаза. Затем подняла руку и медленно провела пальцем по ее щекам и подбородку. Каролина осторожно отвела ее руку в сторону, задержав ее на мгновенье в своей, и отпустила. Она быстро поцеловала Розильду в лоб и продолжала причесывать.

Закончив, Каролина сорвала с ближайшего куста белую розу и прикрепила ее к волосам Розильды. В ответ на этот нежный жест Розильда тотчас сорвала еще одну розу, поцеловала ее и подарила Каролине. Полюбовавшись на цветок, Каролина укрепила его в петлице своего пиджака.

Я была свидетелем любовной сцены, прекрасной и целомудренной, но что из того? Куда смотрит Каролина? Она что, забыла, кто она на самом деле?

У нас с Каролиной тоже очень нежные отношения. Но я же знаю, что она девушка. Разница колоссальная.

Я оторвалась от окна и пошла к причалу. На речке не было ни души, и я вволю поплавала, прежде чем отправиться домой.

Когда я поднималась по лестнице в замок, через окно я увидела Розильду, сидевшую в розовом саду. Она читала книгу, волосы были уложены в прическу, она успела надеть платье. А это означало, что Каролина в своей комнате. Мгновение я колебалась, куда мне пойти: подняться к Каролине или спуститься к Розильде.