Каролина рассмеялась, окинула меня взглядом, снова макнула тряпку в воду и бросила мне.
– Тогда почему бы нам так и не сделать?
– Так – это как?
Я кинула тряпку обратно.
– Почему бы нам не наняться к кому-нибудь в горничные? Ведь еще не поздно.
Она снова шлепнула тряпку в таз, снова полетели брызги; крича и смеясь, мы начали вырывать ее друг у друга и залили весь пол. Получилась целая морская баталия.
В этот момент в дверях появилась мама.
– Да вы просто дети!
Мама ничуть не рассердилась, а только отправила меня в комнату переодеться, потому что я промокла насквозь.
В один миг скрытое напряжение между мной и Каролиной исчезло. Рассеялись все мои подозрения и страхи.
Я была счастлива. Пусть мы даже не найдем подходящего места, но теперь я знаю, что Каролина верит в меня и по-прежнему думает, что мы бы могли работать вместе.
В тот день мы больше не виделись, я нарочно оставила Каролину в покое. Нам обеим требовалось время подумать.
Мы встретились в саду только вечером.
На улице было еще светло, Каролина вышла нарвать нарциссов для вазы, которая стояла на мамином пианино. Чуть подальше у клумбы Ловиса, стоя на коленях, выпалывала сорняки. Я боялась, что она нас услышит.
– Ты ведь не думала шутить, правда? – шепнула я на ухо Каролине, которая наклонилась к цветам.
– Конечно нет.
Она выпрямилась и посмотрела мне в глаза. Ее взгляд был серьезен. Мы долго стояли, читая мысли друг друга, и с той минуты стали союзницами. Мы решили, что уйдем из дома. Вместе.
Но как?
– Надо бежать, – прошептала я.
– Нет-нет… – Каролина замотала головой. – Бежать глупо.
– Но ведь родители…
– Они нам не помеха.
– Еще какая помеха!
– Почему? Что плохого в том, что ты хочешь работать? Не волнуйся. Это уладится.
Она улыбнулась. Каролина была верна себе. Она почти заставила меня поверить, что все и вправду будет так просто, как она говорит. Я тоже улыбнулась.
В эту минуту с клумбы поднялась Ловиса.
– Вечер-то какой чудесный! – воскликнула она.
– Да, правда! – отозвалась Каролина.
На миг я почувствовала себя абсолютно счастливой; я закрыла глаза и глубоко потянула воздух. Слышались неумолчные трели дроздов, и мне казалось, что впереди – новая жизнь.
Открыв глаза, я увидела перед собой расцветший каштан. На горизонте, словно роза, алело солнце. Оно уже почти село, позолотив на прощанье воздух, которым мы дышали, и покрыв весь мир мерцанием.
Каролина подставила лицо свету и загадочно улыбнулась.
– Солнце обращает боль в золото, – прошептала она.
– Что ты сказала?
Ее глаза расширились, взгляд приобрел какое-то неизъяснимое выражение.
– Старинное алхимическое правило. Ты разве не знала?
Я ничего не знала об алхимии, но боль прошла – я это чувствовала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Начались летние каникулы, уже пора было ехать в деревню, но мама все откладывала переезд: папа никак не хотел трогаться с места. Это повторялось каждый год: папа говорил, чтобы мама ехала с нами, а он останется в городе и будет работать.
Папины мысли безраздельно занимал фундаментальный труд об Эммануэле Сведенборге, над которым он работал уже много лет. Папе хотелось закончить книгу летом, до начала учебного года, потому что с осени большую часть времени будет занимать преподавание.
Он уверял, что справится один, но мама знала папину непрактичность, которая к тому же усугублялась рассеянностью, и не решалась оставить его без опеки. |