Гарри последовал ее инструкциям.

– Вот видишь, – улыбнулась Эмма, когда нож с легкостью прошел прямо между косточками. – Разделывать птицу легко. Просто нужно знать, где резать.

– Ну ладно, с этой частью я справился, а как насчет крыльев? Я должен научиться отделять их от тушки. – Он обнажил в улыбке зубы. – В конце концов, ничего другого тебе есть не полагается.

– Я начала придерживаться твоей точки зрения на курицу.

– Неужели?

– Да. Есть крылья только из деликатности действительно глупо. Кроме того, я люблю темное мясо.

– Это бедро, Эмма, – рассмеялся он. – Все еще не можешь произнести этого слова?

– Бедро, – засмеялась она вместе с ним. – Я люблю бедра.

– Правда? – Он обратил все внимание на курицу. – Сам я предпочитаю грудь.

Даже месяц спустя после начала их связи Эмма не могла понять, когда он дразнит ее, но определенно научилась распознавать озорные намеки. В его голосе появлялись другие интонации, страстные и провокационные. Она подвинулась поближе, нарочно задев грудью его руку.

– Считаешь, что в груди самое сладкое мясо, да? – прошептала она, распаляясь.

– Боже, Эмма Дав, – выдохнул он, откладывая в сторону нож и вилку, – вы пытаетесь соблазнить меня? – Он посмотрел на нее так, что ее бросило в жар.

– Да. – Она потянулась к нему, играя пальчиками с пуговицами на рубашке. – Давай займемся любовью.

– Превосходное предложение. – Он поцеловал ее. – Поедим после.

Она посмотрела на еду на разделочном столе, потом снова на Гарри, и в голову неожиданно пришла идея.

– А почему не одновременно?

– Эмма, Эмма, – хрипло хохотнул он. – Какой распутницей ты стала!

– Это все твое влияние. – Она отщипнула виноградинку от кисточки из миски с фруктами и прижала ее к его губам. – Ты же сам говорил, что еда может быть чувственной.

– Я и не отрицаю. – Он взял виноградину в рот и съел ее.

Эмма принялась было расстегивать его рубашку, но он остановил:

– Сходи наверх за конвертиком.

Она оглядела кухню.

– Ты не хочешь взять еду наверх?

– Слишком много волокиты. И мне бы не хотелось бегать по лестницам. Это может сбить настроение. Кроме того, когда мы начнем, я могу потерять голову и забыть обо всем на свете.

Эмме вдруг стало не по себе, она и сама не знала почему. Принимать меры предосторожности – очень мудро, последствия могут быть нешуточными, забудь они о презервативе. Она поднялась наверх и забрала из спальни красный бархатный конвертик, стараясь отделаться от неприятного чувства.

Вернувшись обратно, она увидела, что Гарри разделся до брюк и устраивает на подносе продукты, которыми они собирались пообедать. Она смотрела, как он выкладывает ломтики хлеба, курицу, сыр, виноград, порезанный кусочками персик и два маленьких горшочка – один с горчицей, другой с медом.

– Мед? – с сомнением поинтересовалась она.

– Мед, Эмма. – Он одарил ее хулиганской улыбкой и вытащил ложку из горшочка. Эмма смотрела, как мед стекает с ложки – золотая струйка в лучах предзакатного солнца.

– Гарри… – выдохнула она, догадавшись, что он задумал. От изумления и возбуждения у нее перехватило дыхание Эмма облизнула губы. – Ты же не собираешься…

– Тебе лучше раздеться, – посоветовал он, повторяя фокус с ложечкой.