Я включила аварийку и припарковалась прямо на внутренней стороне круговой развязки. Привычными движениями выгрузила из машины рассаду, инструменты, воду. Щелчок – и у меня на лбу загорелся пришитый к шапочке фонарик, как у шахтера.

Лопата жадно врезалась в разбухшую, плотную землю. Тяжелые комья переворачивались и падали, разваливаясь, как свежая халва. В темноте белели лунно молочные корешки сорняков. Лопата снова и снова ныряла в сырую почву, поддевала ее, выворачивала, разбивала комья. Ритм захватывал. Но я не позволяла себе отдаться ему полностью, чутко прислушиваясь к приглушенным звукам ночного города и краем глаза поглядывая вокруг. На соседней улице появились два светящихся электрических глаза. Пришлось отложить лопату и выключить фонарик, став почти невидимой для водителя. Мотор пробасил мимо, обдав меня коротким, крепким и ледяным порывом ветра. Поежилась.

Наконец пустырь был вскопан и причесан граблями. От земли шел легкий пар, он струился в свете фонаря как дым костра. «С новосельем, ребята!» – поздравила я туи, устраивая их в удобные ямки по центру клумбы. Вокруг них посеяла не боящиеся заморозков куколь, смолку, дельфиниумы и чернушку.

Вот и все. «Миссия» завершена.

Небо приобрело театрально фиолетовый оттенок. Рассвет уже забрезжил, и воздух наполнился теми туманными образами, из которых ткут утренние сны.

Я быстро погрузила в машину нехитрый скарб садовницы партизанки и занялась самым простым, но важным делом: сделала снимки на мобильный телефон. И тут же отправила их в Facebook, отметив точный адрес украшенной развязки. Да, я тщеславна. Еще мне нравится, что мой пример вдохновляет других. В начале «партизанщины» френды просто наблюдали за мной – как за городской сумасшедшей, которая зачем то за свой счет превращает пожухшие проплешины в цветущие островки. А потом многие стали поступать так же. В блоге я не писала больше ни о чем – ни о заказчиках, ни о личной жизни, ни о погоде, ни о политике. Только трава мурава, чтобы всем было понятно: я настоящая фанатка, и мало кто в этом городе так любит зелень, как я. Мне хотелось, чтобы, сказав «садовница» или «ландшафтный дизайнер», люди тут же вспоминали именно меня.

Забравшись в машину, я открутила шапочку термоса, и горьковато трезвый аромат кофе заполнил салон. Уезжать не торопилась, хотя и знала, что формально нарушаю закон: с точки зрения муниципальных озеленителей я вторгаюсь на их территорию, «разрушаю и уничтожаю» городской ландшафт. Но я никогда не трогала хоть сколько нибудь обихоженные участки земли. Даже если их озеленили чудовищно бездарно – как рядом с соседней школой, где на днях в глинистые лужи повтыкали сосновые саженцы, умудрившись при этом отчекрыжить им макушки. Ну да, накосячили ребята – с кем не бывает?

Я приезжала только к тем лоскуткам земли, до которых другим не было дела. Видимо, поэтому у меня до сих пор не возникало серьезных проблем с полицией. Лишь прогоняли пару раз с уже вскопанных и удобренных газонов, но мне легко удавалось завершить начатое следующей ночью.

Деликатный стук в окно показался громким, как разрыв петарды. Я подпрыгнула от испуга, горячий кофе хлынул на брюки, обжигая бедра. В салон заглядывал молодой гладко выбритый мужчина. Он помахал красной корочкой, но я даже не успела прочитать, что в ней написано.

«Проследуйте», – кажется, это единственное, что я расслышала из его слов. Впрочем, и без них все было понятно: попалась.

Я не очень удивилась и совсем не встревожилась. В конце концов, все самое страшное в моей жизни уже случилось прежде, и теперь меня довольно сложно заставить нервничать. К тому же это приключение может стать хитом среди читателей моего блога. Даже классно, что мне помогают создавать миф о себе!

Я снисходительно кивнула и повернула ключ зажигания.