|
И мне снова мерещилось лицо старика Колгейта под тогдашней белой кепчонкой. ЕВА, ЕВА... ПРОСТИ МЕНЯ, МОЯ ЕВА... Я ХОТЕЛ БЫ ПОЧУВСТВОВАТЬ ТВОЮ РУКУ НА СВОЕМ ЛБУ. День почти что серебряный. Волны этим утром синие и зеленые и - о, боже! - как очарователен свет! - Вот наживка. - Спасибо. Я взял ее. Нас медленно сносило течением. В конце концов, все мы смертны, - решил я. Но от этого мне легче не стало. Следующая открытка будет, как обычно, на Рождество, Дон, только годом позже. Не спрашивай меня, почему. Глава 2 ПЕСНОПЕВЕЦ После того, как все разошлись, выслушав рассказ о происшедшем, а остатки останков убрали - еще долго после этого, пока тянулась ночь, поздняя, чистая, с множеством ярких звезд, двоившихся и мерцавших в прохладных водах Гольфстрима вокруг станции, я сидел в кресле на маленьком заднем дворике за моим жилищем, потягивал пиво из жестянки и следил за тем, как заходят звезды. Чувства мои были в неприятном смятении, и я еще не совсем четко представлял себе, что же делать дальше. Продолжать расследование было опасно. Конечно, я мог бы плюнуть на оставшиеся шероховатости, нерешенные маленькие загадки, беспокоившие меня: ведь то, что мне поручили, было выполнено. И хотя у меня было желание узнать побольше, я имел полное право поставить мысленно "Закрыто" на папке с этим делом, отправиться за гонораром, а затем жить припеваючи. А что до моего беспокойства - что ж, никто никогда не сможет все разузнать, никого не встревожат те незначительные детали, которые продолжают волновать меня. Я вовсе не обязан вести расследование дальше этого момента. И все же... *** Может быть, это и называется чувством долга. По крайней мере, именно оно само по себе заставляло меня действовать, и принуждение это маскировалось такими общепринятыми словами, как "чувство долга" и "свобода воли". Так ли это? Или все дело в том, что люди унаследовали мозг обезьяны с глубокими извилинами, отвечающими за любопытство, которое может привести к добру - или худу. Тем не менее, я должен оставаться на станции еще некоторое время хотя бы для того, чтобы не лишать свою легенду правдоподобности. Я еще глотнул пива. Да, надо бы получить ответы на те вопросы, которые меня волнуют. Извилины этого требуют. А еще надо повнимательнее осмотреться вокруг себя. Да, решил я, так мы и сделаем. Я вытащил сигарету и принялся было прикуривать. И тут вниманием моим завладело пламя. Я уставился на трепетные языки пламени, осветившие ладонь и скрюченные пальцы левой руки, поднявшейся, чтобы защитить их от ночного бриза. Пламя казалось чистым как сами звезды, расплавленным и маслянистым. Языки пламени были тронуты оранжевым с синим нимбом и время от времени открывали мерцающий вишневый фитиль, похожий на душу огня. А затем полилась музыка... *** Музыка - именно это слово, по-моему, и подходило лучше всего, потому что по сути своей это явление было скорее похоже именно все, хотя в действительности являлось чем-то таким, с чем мне никогда не приходилось еще сталкиваться. Вообще это были не звуки в обычном понимании этого слова. Они всплыли во мне, как всплывают воспоминания, без каких-либо внешних стимулов, и не хватало силы самосознания, чтобы повернуть мысль к необходимости прийти в себя и соотнести действия со временем - как во сне. |
