|
Очевидно, убийство Майка потрясло его больше, чем он предполагал. И он по-прежнему называл меня Майком, говорил, что сожалеет о случившемся, и я поддерживал его бред. Прежде, чем я сумел вытянуть из него что-либо еще, вернулся Бартелми и спросил меня, как идут дела. - Пол бредит, - ответил я, - и больше ничего. - Я чуть подольше проведу декомпрессию. Может быть, это приведет его в чувство... Нам осталось немного, и нас уже ждут. - Хорошо. Но декомпрессия не привела его в чувство. Он оставался все таким же. Я пытался его перехитрить, вытянуть из него что-нибудь еще, особенно насчет источника алмазов - но что-то вышло наперекосяк. Он начал реагировать по-другому. Он бросился на меня, схватил за глотку, но я отбил атаку, удерживая его на месте. Он уступил, заплакал, забормотал в ужасе, что признался во всем. Я разговаривал с ним медленно, тихо, пытаясь утешить его, вернуть к прежнему, доброжелательному восприятию действительности. Но ничего не помогало, и я замолчал, оставаясь начеку. Потом он задремал, и Бартелми продолжил декомпрессию. Я следил за дыханием Пола и время от времени проверял пульс, но, казалось, ухудшения не наступало. К тому времени, когда мы добрались до станции, декомпрессия была закончена полностью, и я открыл люк и вышвырнул наше снаряжение. Пол вздрогнул, открыл глаза, уставился на меня и сказал: - Это была судьба. - А как вы себя теперь чувствуете? - Нормально, мне кажется. Только устал: на ногах не удержусь. - Позвольте подать вам руку. - Спасибо. Я помог ему выбраться из камеры и опуститься на сидение приготовленного кресла на колесиках. Там были и молодой врач, и Кашел, и Димс, и Картер. Я не мог помочь желающим узнать, что происходит в этот момент в голове у Пола. Доктор проверил сердцебиение, пульс, давление, посветил ему в глаза и уши и заставил кончиком пальца дотронуться до кончика носа. Затем он кивнул, махнул рукой, и Бартелми покатил кресло к амбулатории. Доктор прошел часть пути, разговаривая с ним. Затем он вернулся с полдороги и попросил меня рассказать обо всем, что произошло. Я так и сделал, опустив только ту часть истории, о которой узнал из бреда. Затем доктор поблагодарил меня и снова повернул к амбулатории. Я быстро догнал его. - На что это похоже? - спросил я. - На азотное опьянение, - ответил врач. - А не похоже на какую-то особую его форму? - уточнил я. - Я имею в виду то, как он реагировал на декомпрессию и вообще? Он пожал плечами. - Люди по-разному устроены и не похожи друг на друга не только внешне, но и внутренне, - пояснил он. - Сколько бы вы ни изучали физиологию человека, вы все равно не сможете сказать, как он станет вести себя, выпив - будет веселым, печальным, буйным, сонным. То же и здесь. Думается, он только теперь приходит в норму. - Без осложнений? - Ну, я хочу сделать электрокардиограмму сразу же, как только мы доставим его в амбулаторию. Но, думаю, с ним все в порядке. Слушайте, а там, в амбулатории, есть декомпрессионная камера? - Весьма вероятно. Но я здесь новичок. Я не уверен. - Ну, а почему бы вам не пойти с нами и не выяснить? Если ее там и нет, то я хотел бы затащить туда подводный ее вариант. |
