Юная француженка с детства была воспитана отцом Оноре в полном подчинении воле отца. И если бы Джордж Кавендиш предложил ей в мужья даже древнего и мерзкого старца, то со слезами и смирением покорилась бы родительской власти, которая не что иное, как выражение воли самого Господа. Но это жуткое, греховное по сути, решение!

  Сжавшаяся в комок Инн сглотнула, поднимающуюся откуда-то изнутри мерзкую тошноту. Она не сможет, просто не сможет позволить дядюшке то, что когда-то давно позволила Тейлору. Это невозможно! Но что же делать? Как быть?

  Голова раскалывалась, виски ломило - как же девушка сейчас сожалела, что пересекла пролив! Пусть нищета и убогость родного дома, но не было бы страшного выбора между любовью и ненавистью самого дорогого человека на свете.

   Доведенная до отчаяния Иннин опустилась на колени перед статуэткой мадонны, но не смогла углубиться в знакомые слова молитвы. Перед внутренним взором сразу же встали родные и любимые лица, оставленных в Бельгии людей. И она расплакалась от тоски, вспомнив мудрого и доброго отца Оноре, читающего по вечерам Библию, вкусные хрустящие рогалики Жервезы, запах утреннего кофе и чистенькие занавески своей девичьей спаленки с деревянным распятием в изголовье. Желание попасть в невинный мир детства стало непреодолимым, и она, лихорадочно встрепенувшись, подскочила на месте.

   Так в чём же дело? Она ведь может вернуться назад в Бельгию, домой!

   Пусть это будет чёрной неблагодарностью по отношению к дядюшке, но всё же лучше, чем принять его руку и сердце, зная, что никогда не сможешь ему стать хорошей подругой и любящей женой. Кавендиш достоин самой лучшей женщины на земле, а не своей глупой племянницы.

  Инн крепко задумалась, обдумывая эту идею. Прежде всего, ей нужны были деньги!

  Лихорадочно перерыв свои шкатулки и ридикюль, она уныло высыпала на стол несколько фунтов, оставшихся от щедрого подарка Кавендиша к свадьбе Лили после прогулки по модным магазинам. Этого было явно мало, чтобы пересечь пролив и добраться до Брюсселя.

  Девушка судорожно потерла виски - что же делать с этим, казалось бы, непреодолимым препятствием? Но идея решить свои проблемы именно таким способом, нравилась ей всё больше и больше.

  Лили! Самоуверенная и отважная кузина в этот раз должна была её понять, как никто другой. Можно представить, какое возмущение вызовут у той подобные матримониальные планы отца. А у Лили, наверняка, найдутся деньги для поездки в Бельгию - все говорят, что она богата.

  Инн заметалась по комнате, собирая вещи. В саквояж, помимо смены белья, поместилась семейная Библия и статуэтка Мадонны.

  Осталось последнее - записка. Иннин долго думала, как описать, что у неё на душе. И, в конце концов, старательно вывела: 'Я недостойна вашего благородного сердца. Простите и не слишком корите свою бедную Инн. В Бельгии я дни и ночи буду молиться о том, чтобы Господь дал вам то счастье, которое никогда бы не смогла дать сама. Ваша любящая племянница Иштар Иннин Эриду, графиня дю Валль.'

  Добровольная изгнанница с тоской оглядела свою комнату и задула свечи, а потом, взяв в руки ридикюль и саквояж, осторожно выскользнула за дверь.

  В доме все спали, когда девушка подобно вору кралась по коридорам в направлении чёрной лестницы. И только Кавендиш не спал - свет свечей пробивался сквозь шторы окна его кабинета.

  Внезапно Инн захотелось вернуться, и ещё раз попытаться поговорить с дядюшкой - уверить, что он ошибается, желая на ней жениться. Но воспоминания о разыгравшейся несколько часов назад сцене, заставили её подавить в себе это желание и, заплакав от боли и одиночества, она отодвинула засов на воротах черного хода и оказалась на пустынной ночной улице.