— Я подкрался к вашему дому, приставил лестницу и поднялся по ней. Когда я просунулся в окно, вы меня застрелили, так?

— Так.

— Я пытался проникнуть сюда, чтобы напасть на вас... — Я уже увлекся.

Ее губы вытянулись в струнку — я опять сказал не то.

— К окну!

Черта с два меня сдвинешь с места. Подойди я к окну, и она откроет огонь. Огонь? Если я не ошибался, в спальне становилось теплее.

Она повела своей пушкой, и я взвизгнул:

— Скажите мне одну вещь: почему вы это сделали?

— Они вели себя дурно, они грешили.

По крайней мере она пока еще говорила, и я еще мог ее слышать.

— Конечно, — согласился я. — Но зачем было убивать их?

Она промурлыкала пару тактов и ответила:

— Он велел мне.

— Кто? — раскрыл я рот.

— Он.

— Кто?

— Он.

Я боялся, что, если я еще раз повторю «кто?», она выстрелит. И я бы ее не осудил.

И тут я услышал что-то Сначала я подумал, что у меня разыгралось воображение, но потом прислушался и убедился, что это не так. Это был треск и рев огня.

— Миссис Сэйдер, — сказал я, — послушайте-ка.

Прислушавшись, она нахмурилась и спросила:

— Что это?

— Быть может, миссис Сэйдер, это — знак свыше.

Она смотрела прямо на меня, но уже не напевала, а прислушивалась. Шум становился громче и уже заглушил ветер, гулявший вокруг дома. То был рев приличного пожара, и я внезапно почувствовал едкий запах дыма. Стало заметно теплее.

Я оскалил зубы — что бы там ни было, я подпалил-таки ведьмину хату.

Ее лицо насупилось, и она еще больше стала похожа на лошадь, причем на больную лошадь.

Я завопил на пределе возможного:

— Это знак свыше! Это знак, миссис Сэйдер!

Как раз в этот момент огонь, поднимавшийся по сухой деревянной стене и пожиравший свежую краску, ворвался с жутким треском в окно спальни. Стекло разлетелось вдребезги, его осколки со звоном посыпались на пол, а милая старушка Вивиан с исступленным взглядом испустила придушенный вопль и кинулась вон из комнаты.

Я поколебался секунду и поспешил за ней. Это было даже забавно: я находился в горящем доме с безумной женщиной, и оба мы метались, как ненормальные, по верхнему этажу. Внезапно это перестало быть забавным.

Когда я выскочил из двери, я увидел ее метрах в десяти бегущей по коридору в северное крыло. Она резко обернулась, подняла свою огромную пушку и выстрелила в меня.

Я бросился на пол и покатился по ковру, а в конце коридора слева от меня разлетелось стекло окна. Я продолжал катиться, испытывая жгучую боль, а она выстрелила еще раз и опять промазала. Я приподнялся, дотянулся до ручки двери, повернул ее и упал в комнату.

Я услышал топот ее ног, удалявшийся по коридору. Я выглянул и увидел ее, бегущую, с развевающейся юбкой. Она заскочила в одну из дверей слева в передней части здания, не доходя до поперечной двери в конце коридора. Я даже подумал, что она направлялась на крышу.

Я спустился по лестнице и выбежал наружу. Мой «кадиллак» стоял рядом с пылавшим домом и мог загореться от него. Я забрался в него, запустил двигатель, сдал задом по подъездной дорожке и припарковал его на улице. Затем вернулся к дому и стал наблюдать, как он горит.

Языки пламени поднимались высоко над домом и изгибались под ветром. Когда же, наконец, прибудут пожарные машины? Это была главная причина, по которой я поджег дом, — я надеялся на скорое появление пожарников. Однако пожар превзошел все ожидания. Мне всего лишь не хотелось быть подстреленным, я жаждал помощи, а не всесожжения.