Эта, как там ее, Синтия – признаюсь, я скверно запоминаю имена, фамилии и прочие дела, пока не рассмотрю лицо говорящего как следует – вытащила из сумочки платок и промокнула глаза.

– Извините.

– Вам не за что извиняться. Как долго отсутствует Мэдисон?

Женщина открыла рот, но в этот момент в кустах на дальнем конце подъездной дорожки что то зашуршало. В следующий миг я оказался в гуще кустов, все обнюхал и даже немного взрыл землю, просто для порядка. Пахло не то лягушкой, не то жабой… или – ай! – змеей. Не люблю змей, никогда их не…

– Чет! Ты что там роешься?

Я вылез из кустов и потрусил к Берни. Эй, а почему мой хвост виновато поджат между ногами? Я задрал его и состроил невинную мину.

– Хороший мальчик. – Берни ласково похлопал меня по загривку. До чего приятно.

Женщина побарабанила мыском туфли по дорожке.

– Значит, вы отказываетесь мне помочь?

Берни тяжело вздохнул. В его взгляде сквозила усталость. Спиртное постепенно выветривалось. Скоро моего напарника потянет в сон. Я бы тоже не отказался прилечь, да и червячка заморить не мешало бы. Интересно, в кухонном ящике возле мойки еще остались косточки из сушеных жил? Те самые…

– Вы меня не совсем поняли. Ваша дочь сегодня не вернулась из школы. Получается, ее нет… меньше восьми часов? Копы и пальцем не пошевелят, пока не пройдет как минимум целый день.

Что такое «восемь часов», я представляю смутно, зато понятие «целый день» мне прекрасно известно: это промежуток времени между тем, когда солнце поднимается над скалами за гаражом и садится за горы с другой стороны.

– Вы – не коп.

– Верно. Мы с полицейскими порой расходимся во мнениях, но в этом вопросе я полностью их поддерживаю. Мэдисон – старшеклассница? Сколько ей лет, шестнадцать?

– Пятнадцать. Учится в классе для одаренных детей.

– Насколько я знаю, пятнадцатилетние подростки иногда забывают позвонить домой, особенно когда чем то увлечены – например, решили сходить в кино, прогуляться с друзьями или потусоваться на вечеринке.

– Сегодня будний день.

– Даже в будние дни.

– Говорю же, она одаренный ребенок.

– Ну, Билли Холидей тоже была талантлива.

– Что, простите?

Женщина смутилась; смущенная человеческая физиономия почти так же непривлекательна, как сердитая. Фразу насчет Билли Холидей я тоже не понял, но по крайней мере имя мне знакомо: это певица, чьи диски Берни часто слушает, особенно когда на него нападает хандра.

Тем не менее Берни, кажется, был доволен собой, как будто заработал очко в игре. Я понял это по улыбке, мелькнувшей на его лице.

– Давайте договоримся так: если Мэдисон не появится до утра, позвоните мне. – Берни протянул собеседнице свою визитку.

Она враждебно покосилась на карточку и не взяла ее.

– До утра? Семьдесят шесть процентов дел, связанных с исчезновением людей, раскрывают в течение первых двенадцати часов либо… – в ее глазах опять заблестела влага, а голос дрогнул, как будто она поперхнулась, – не раскрывают совсем.

– Кто вам такое сказал?

– Никто. Прежде чем ехать сюда, я просмотрела информацию в Интернете. Поймите же, Мэдисон никогда бы так со мной не поступила! Если вы не желаете помочь, хотя бы посоветуйте, к кому можно обратиться.