— Ну вас могли и без наколок забросить, что они дураки, — потирая челюсть ответил охранник. — Ты чего руки распускаешь?

— А ты язык? — парировала девушка. — Я не шучу, сделаю тебя инвалидом и Улей не поможет.

— Понял, всё мир! — поднял он ладони вверх и поднялся с пола. Уже третьего мужика на жопу посадила за сегодня, боевая девка. Ещё папаша Кац её осмотрит, чтобы она на своих не бросалась, совсем хорошо будет, подумал я. Техосмотр ей просто необходим, может сталинид, сбоит? Хотя чему там ломаться.

— Да, жарко у вас здесь, — папаша Кац плюхнулся на кровать. — Кормят у вас как, прилично? Отравления часто бывают? Я, знаете ли, привык хорошо питаться.

— Совсем не бывает. Сейчас я распоряжусь и вас накормят. Может чего погорячее желаете?

— Водки неплохо бы, — примирительно сказала Немезида. — С нами выпьешь?

Глава 3

Первые жертвы

— Тебя как кличут, всё забываю? — еле ворочая языком спросил папаша Кац нашего охранника. — Нос твой мне почему-то знаком. Иудеи в роду бывали?

— Бацилла, — признался тюремщик. — Может и бывали, кто его знает.

— Из-за носа кликуху получил? — поинтересовался папаша Кац.

— Я медработником был когда-то и однажды был вынужден целый месяц просидеть в закрытом отделении. Один из пациентов заразился бациллой холеры.

— Ну пусть будет Бацилла, — кивнул Изя. Я как раз проснулся, успев поспать пару часов, но глаза пока не открывал, решив послушать. За столом сидел знахарь и охранник. Немезиды, слышно не было. — Вот ты мне скажи, Бацилла кого ты лечил на большой Земле?

— Я санитаром в морге работал, — икнул по всей видимости охранник. — Не лечил я.

— То-то же! А я целый профессор, физик-теоретик! — петушился папаша Кац. Вообще, чтобы накачать Изю до такой степени надо быть незаурядным человеком, но санитару морга точно не привыкать.

— И что? — опять икнул Бацилла.

— А то, цени с какими людьми водку пьёшь. Вон там спит целый Лесник! — многозначительно вымолвил папаша Кац.

— Целый? — вероятно в этот момент Бацилла уставился на меня с целью удостовериться целиком ли я ещё лежу на кровати или уже упакован в пакеты. В такой степени опьянении можно запросто расфасовать собутыльника в девять мешков. Именно столько потребуется при стандартной разделке человеческого существа.

— Целее всех. Целее даже Ленина. Лесник на скреббера с рогатиной выходил один на один! Эх, ты, деревня! Расскажешь потом внукам, — на этом месте я всё же приоткрыл глаза. Изя сидел напротив Бациллы, между ними стояла трёхлитровая мутного самогона наполовину опорожнённая. — Он его в бараний рог скрутил, а потом одним кухонным ножом разрезал стометровую тушу! Шесть белых тогда достали… ик… но сказали, что четыре. Как ща помню.

— А почему четыре? — Бацилла подпирал подбородок рукой.

— Нам на хвост начальник местный присел, чтобы не делиться мы сказали четыре. Развелось халявщиков, — пояснил папаша Кац.

— Эти могут, — согласился Бацилла. — Они только тем и занимаются, что сидят на нашей шее. Чего-то ты всё-таки привираешь, Изя. Как можно стометрового скреббера одолеть?

— Мозг нужен, — Изя Кац постучал себя пальцем по виску и загадочно посмотрел на Бациллу. — Да что я перед тобой распинаюсь. Мы с Лесником целый стаб взорвали начисто. Вжуууххх! И Запорожской АЭС как не бывало. Я, конечно, помалкиваю, но в этом эпизоде большой моей заслуги. Я говорю ему, стреляй бля туда!

— И чё? — выпучил глаза Бацилла.

— И всё, пиздец! Лесник выстрелил! Станция говорит, одна минута до взрыва! Мы бежать, километр до границы стаба.