— Да, чуть дальше, где скреббер сдох.

— О, да. Нашли тоже, где садиться. Мы там заповедник решили устроить. Вы не представляете сколько туда заражённых пёрлось, всем хотелось скреббера обглодать. Мы по началу их отваживали, боялись, что они потом в город пойдут. Но ничего, пожрут и отваливают. Там теперь красиво остался лежать один скелет огромного ската. Впечатляет.

— Я видела, очень красиво, — подтвердила Мотоко.

— С чего такое внимание к нам, да ещё сразу на шести челноках? — продолжила задавать вопросы Чума.

— Вспышку видела в небе полчаса назад? Так это мы им платформу уронили, — приосанился папаша Кац. — И ещё один внешник у нас в подвале сидит связанный.

— Слушай, — Мотоко толкнула кулачком Изю в плечо, — может они за ним летят?

— Кому он нужен, обычный тип. Учёный вроде.

— Вдруг он очень нужный учёный? — предположил Сиплый. — Хотя тогда зачем им здесь садиться. Сели бы уж сразу у нас.

— Сядут, спросим, — отрезала Лиана прислушиваясь. — Вот они, соколы. Летят.

Правее, за большой трещиной отделявшей стаб от остальной части города показался челнок. Пузатый самолёт с недоразвитыми крыльями и почти без хвоста. Никак не пойму зачем они придают челноку аэродинамические качества, ведь в их силах заставить летать даже кирпич. Этот перекормленный пингвин показался из-за крыши дома, где мы ловили шпионов. До наших позиций ему оставалось не больше четырёхсот метров. Он рассчитывал обойти нас по дуге и подойти к месту общей посадки. Заодно сломать скелет скреббера. Какой стаб может похвастаться таким существом? Да ещё и скреббером, никто не может, а эти уроды на своём бочонке сейчас пёрлись его ломать. Я не заметил, как исчезла Чума, зато хорошо увидел, как результативно отработала «Шилка». У Лианы так бы не получилось, на такой калибр её дар не распространялся. Чума же стреляла из всего, не так круто, как Лиана, но всё же внешникам хватило. Их челноки почти не обладали бронёй и снаряды с четырёх стволов сразу буквально разорвали этого летающего пингвина. Мгновенно окутавшись дымом с хищными языками пламени, что вылетали у него из района кормы, челнок упал с высоты восьмого этажа. Наверняка он рассчитывал спрятаться от нас между домами, но его подвела маленькая высота. Лети он выше, может быть и пролетел целым мимо Чумы.

С воем рухнув вниз он врезался в поверхность в ста метрах от трещины вызвав переполох среди бродивших неподалёку бегунов. Они с опаской отскочили к ближайшему зданию и попрятались в подъездах глазея оттуда на неудачников. Челнок завалился на бок обломав крылья и куцый хвост. Обычный пандус на корме открыть не удалось и оставшиеся в живых при падении внешники попытались вылезти через аварийные двери в боку. Бегуны и подтянувшиеся к ним особи побольше, казалось, только этого и ждали. С рычанием они набросились на воздухоплавателей. Завязался бой. Внешники отстреливались от прибывающих заражённых, но как-то вяло без огонька. Через минуту левый борт челнока взорвался, давая возможность выбраться остальным десантникам. Все, как назло, были точно в таких же скафандрах. Чума навела «Шилку» в горизонталь и дала короткую очередь практически в упор. От внешника во все стороны полетели белые лохмотья, не так уж ты и хорош боевой скафандр. Ладно нам он нужен для другого, чтобы в космосе не мёрзнуть.

— Скафандры берегите, зря не подставляйтесь, — крикнул я.

— Мы не все раздали, я шесть штук дома оставила, Жень, — успокоила меня Зараза.

— Это ты молодец, — обрадовался я. — Тогда возьми у Чумы чёрную тряпку и рви её на лоскуты.

Внешники кое-как отбились от заражённых и попрятались за корпусом пылающего челнока. Тем не менее мы положили троих и ещё шестерых растерзали и утащили заражённые.