— Нет, ничего особенного. Те две надписи с пенала, что нарисовал Титан… Они не дают мне покоя, что-то не сходится.
— Ты же перевёл их уже, — Плакса подошла ближе к столу и взглянула на бумаги.
— Перевёл то, перевёл. С этим всё точно, но там в конце каждой стоит знак вроде нашей запятой. Это говорит о том, что есть ещё и третья запись. Как минимум. Древние очень любят писать в столбик отделяя каждую строчку запятой. Для конца текста у них есть свой символ, вроде нашей точки.
— То есть на пенале должно быть ещё одно продолжение? — догадалась Плакса.
— Ага, как минимум, обязательно, но Титан нам про него ничего не сказал.
— Слушай! — Плаксу осенило. — Давай просто пойдём к нему и спросим. Пока он живой ещё и мы здесь. А то уйдём и всё. Его казнят и он ничего не расскажет уже.
— А это мысль! Я знаю, где его держат, — сказал Архимед, надевая ботинки. — Что, если нас хватятся?
— Мы быстро, спросим и назад, — радостно улыбнулась Плакса. — Сколько сейчас? Два часа ночи, они ещё долго буду спать. Архимед, а если он не вспомнит, как выглядела третья строка?
— Тогда мы спросим, где он спрятал пенал, хотя он же говорил уже. Дома… — огорчился Архимед. — Туда нам точно не добраться.
— Пошли, вдруг он и так вспомнит, — Плаксе не терпелось узнать, что за волшебная строчка осталась без внимания и что она может скрывать.
— Влетит нам, когда Лесник узнает, что мы посреди ночи пошли к Титану, — неуверенно сказал Архимед.
— Победителей не судят, вот увидишь, нас ещё благодарить будут, — Плакса нетерпеливо ожидала пока Архимед соберётся. Наконец, тихо прикрыв дверь, они вышли в общий коридор. Внизу на последнем ярусе шли работы по разбору завалов. Нос поставил людей работать в три смены, чтобы разбирали строительный мусор. С уцелевшего двадцатого яруса вниз опускались пустые контейнеры, а наверх их уже поднимали полными, используя лебёдки. Дальше они ставились на платформы и электропоезд вёз их на самый верх, где контейнеры в свою очередь выносили наружу. Таким образом между двадцатым ярусом и поверхностью сновали поезда вывозя мусор. Плакса и Архимед взглянули вниз и увидели не меньше пару сотен человек, копошившихся на двадцать четвёртом ярусе.
— Быстро у них получается, — заметила девушка.
— Да нет, там работы ещё на неделю. Но разбирать надо, необходимо освободить доступ в электрощитовую и водонапорную. Хорошо хоть их не задело во время взрыва.
— Это могло парализовать работу бункера? — поинтересовалась Плакса.
— Вполне. Как ты себе представляешь жизнь без электричества? Сразу за этим отключаться насосы и вода, которую мы берём из глубокой скважины, перестанет поступать наверх. Света нет, тепла нет, воды нет. Всё!
— Ух ты, какой ужас. Куда мы сейчас идём?
— На минус двенадцатый, Титана отвели туда. Там, в самом центре бункера, оборудована тюрьма. Ну не тюрьма в полном смысле слова. Так, несколько камер с охраной. Сама понимаешь, кого нам сажать в тюрьму? Если ловят обращённого, то его почти сразу пускают в расход, чего с ними церемонится. Иногда кто-нибудь переберёт, то тогда его могут оставить в камере пока не придёт в себя.
— У вас хоть есть камеры. В Спартаке, где я жила последний год, ничего подобного не было. Там разговор короткий, чуть что на улицу. Там с обращёнными быстро разберётся радиация и заражённые. Или того проще, пристрелят и всех дел.
Через полчаса они поднялись до двенадцатого яруса и вскоре уже стояли напротив «городской тюрьмы». Архимед деликатно постучал в дверь, но ему, разумеется, никто не открыл. В три часа ночи все спали. Тогда учёный стал долбить в дверь ещё настойчивее. Через три минуты за дверью послышались шаги и ворчание. |