|
– В таком случае вам следует обязательно совершить пробную поездку. Я читал, что некоторых при движении автомобиля сильно укачивало. Ведь здесь нет гироскопов и стабилизирующего поля. А нам ехать... – Аббат бросил вопросительный взгляд в сторону того, кого назвал фра Так, и тот быстро закончил: – Не меньше часа. – Ну вот, – кивнул аббат, – покатайтесь несколько минут. Если вам станет не по себе, я вызову для вас глидер. – И он уставился на монаха своим ласково-невинным взглядом, за которым, однако, брат Томил уже научился различать непреклонность. А потому, слегка подосадовав на собственную нерасторопность, он покорно влез в тесноватые, но утонченно-уютные недра автомобиля, и спустя мгновение массивная дверь, с легким шлепком влипнувшая в изящно вырисованный древним художником-дизайнером дверной проем, наглухо отгородила его от аббата и от всего внешнего мира. Монаха обволокло волной необычного запаха. Экипаж мягко качнулся и скользнул вперед. И брат Томил вдруг почувствовал, что его досада тут же куда-то улетучилась... Спустя два часа они подкатили к высоким чугунным кованым воротам, навешенным на столбы из красного кирпича, увитые плетями дикого винограда. Аббат, развлекавший спутников занимательными историями об автомобилях, имевших, как оказалось, в древние времена на Земле не меньшее распространение, чем нынче глидеры, при подъезде к воротам замолчал и быстро обменялся взглядами со своим духовником. Отчего брат Томил сделал вывод, что они не очень-то уверены, что их предприятие, каким бы подготовленным оно ни казалось на первый взгляд, стопроцентно обречено на успех. На несколько мгновений, пока массивные створки ворот, едва заметно вздрогнув, не начали медленно расходиться в стороны, в салоне повисла напряженная тишина, но наконец фра Так откинулся на спинку сиденья и облегченно выдохнул, выпустив воздух через свои крупные мясистые ноздри. На брата Томила повеяло таким ощущением опасности, что он почувствовал, как подрясник между лопатками мгновенно пропитался потом. Однако проем между створками уже стал таким большим, что автомобиль вновь тронулся вперед, мягко прижав пассажиров к роскошной кожаной спинке дивана. Когда они подкатили к дому, брат Томил уже настолько оправился, что, не опасаясь выдать своего страха, повернулся к аббату и, придав голосу толику вежливого удивления, спросил: – Не думал, что аятолла Бахар такой поклонник классического английского стиля. Аббат растянул губы в привычной кроткой улыбке и отрицательно качнул головой: – Аятолла Бахар примет нас несколько позже. Он чрезвычайно щепетильный человек, и ничто в мире, кроме разве что нового пришествия Мохаммеда, не может принудить его прервать послеобеденный отдых. А хозяин этого дома действительно большой поклонник классического английского стиля... – Он сделал паузу, по расширившимся глазам монаха уловив, что тот понял, о ком именно идет речь, а затем закончил: – Не волнуйтесь, брат Томил. Наша встреча с принцем Абделем одобрена султаном. Но вместо того чтобы успокоить, эта фраза только подлила масла в огонь. Теперь стало понятно то напряжение, которое охватило его спутников при подъезде к воротам. Еще бы, если и существовал в султанате Регул более удачный способ навлечь на себя неудовольствие султана, чем встреча с его племянником, сыном покойного султана и единственным прямым наследником правящей династии по мужской линии, то брат Томил его не знал. И сильно сомневался, что какой-то иной ответ на этот вопрос вообще существует в природе. А это означало, что они только что с энтузиазмом засунули свои глупые головы в пасть льву. Но делать что-то было уже поздно. Двери дома распахнулись, и на пороге появились рослые, затянутые в черные с золотым шитьем мундиры иничари. А следом за ними – стройный молодой человек, одетый в легкие брюки и роскошный шелковый халат. |
