«Прочь отсюда, да поскорей!»

Наконец толкотня поутихла, и Энтони с наслаждением вдохнул свежий воздух. Задние ряды людских масс, заполонивших дальние пределы улиц, что открывали хоть какой-то вид на эшафот, с воплями и веселыми песнями расходились. Замедлив шаг и смешавшись с толпой (но не присоединяясь к общему хору), Энтони двинулся к ближайшим дверям вниз, во дворец.

Халцедоновый Чертог, Лондон, 12 мая 1641 г.

– Где же он? Год с одним днем миновал, – сказала Луна Гертруде, в нетерпении меряя шагами небольшую, украшенную настенными росписями комнату в дальнем уголке Халцедонового Чертога. Многие десятилетия тому назад кто-то украсил ее согласно вкусам смертного возлюбленного, теперь же она, всеми забытая, пустовала. И посему великолепно подходила для аудиенций с глазу на глаз.

Малютка-брауни философски пожала плечами.

– Ну, времена-то нынче не прежние. На соломинке по небу больше не полетишь: вдруг кто увидит? Быть может, дороги развезло…

Дороги… вполне возможно, и все же Луна просто не находила себе места. Довольно ли было той клятвы? Или рыцарь сумел отыскать лазейку и предал ее? Или был разоблачен и убит?

Тревожилась она без причин. До Шотландии далеко, а Керенель, как и предполагала Гертруда, вполне мог недооценить продолжительности путешествия. Или же ускользнуть оказалось нелегко… Так или иначе, обе рассудили, что первым делом рыцарь объявится «У ангела», а уж оттуда Розамунда приведет его во дворец. А может статься, Керенель замышлял вернуться с большею помпой, проверив истинность обещания Луны с радостью встретить его на глазах у всего двора.

Год и один день… Год и один день придворные до хрипоты спорили, какими надлежит быть отношениям дивных со смертными, а между тем влияние Наследников неуклонно росло. Столь очевидных атак, как подосланный убийца или Тейлорова попытка поджога ольхи, более не последовало, но один из самых горячих сторонников взглядов Луны – рыцарь, явившийся к Халцедоновому Двору после ее восхождения на трон – был найден мертвым на лондонских улицах, куда поднялся погулять в облике смертного. Превратности судьбы? Или же кто-то нарочно ослабляет ряды ее сторонников?

Это-то Луна и надеялась сегодня узнать, и с облегчением перевела дух, когда дверь отворилась и Розамунда с поклоном ввела в комнату Керенеля.

За год с одним днем Керенель ничуть не переменился: они ведь не смертные, чтобы стареть и дряхлеть под гнетом невзгод. Правда, одет был на варварский манер, в свободную перепоясанную рубаху с кожаной бахромой по вороту и вдоль рукавов, но ведь, отправляясь в изгнание, он имел при себе только шпагу да то, во что был одет. Приглядевшись внимательнее, Луна отметила в нем некую скованность. Что бы и как бы там ни произошло, изгнание изменит его дальнейшую службу навсегда.

«Надеюсь, все это было не зря».

Керенель преклонил колено и склонил голову так, что его длинные черные волосы пали вперед, точно занавесь. Пересохшие губы коснулись поданной Луной руки.

– Встань, – сказала она. – Встань и расскажи нам, что ты сумел узнать.

С этим она опустилась в кресло, а рыцарь, сцепив за спиною руки, заговорил:

– По повелению Вашего величества я пребывал при дворе Гир-Карлин, в Файфе. Взвешивая ее чувства, вы не ошиблись ни на единую унцию: неприязнь Никневен к вам и вашему двору беспримерна.

Тем временем сестры Медовар исчезли – одни лишь Солнце с Луною знают, куда, однако Луна была уверена: обе появятся, едва в них возникнет надобность. В прошлый раз Керенель их присутствию был не рад.

– Все это давно известно, – заметила Луна, стараясь не выражать нетерпения слишком уж явно. – Кто вдохновитель и зодчий чинимых нам бед?

– Подозреваю, тот, кого там называют Властителем Сумрака, – отвечал Керенель.