— Проклятие! — пробормотала она.

— В чем дело? — услышала она негромкий знакомый голос сбоку. Коннолл подал ей бокал мадеры.

Прежде чем ответить, она сделала небольшой глоток вина.

— Редмонд здесь, и я должна буду сесть между ним и мамой, потому что она оставила свой ридикюль на моем сиденье.

— О Господи! — воскликнул Коннолл. — В таком случае я предлагаю совершить немедленное похищение и решить вопрос с помощью Гретна-Грин, — веселым тоном предложил он. — Или отправиться в Кале.

— В этом нет ничего смешного.

— Скажи мне почему, чтобы и я тоже встревожился.

— Все не так смешно, потому что бриллиант находится в ее ридикюле.

Коннолл перевел взгляд с Эванджелины на ридикюль и снова на Эванджелину.

— Это ты спрятала бриллиант у неё?

— Я была сердита на нее. И она все еще не желает выслушать меня.

— Хорошо придумано, Джилли.

Она не смогла сдержать улыбки, видя его явное восхищение. Этот мужчина хотел ее, хотел на ней жениться. Господи!

— У меня всего неделя. Я подумала, что бриллиант может мне помочь. Но сейчас она положила бриллиант на мое место и забрала у меня везение.

— Гм… Позволь мне. — Коннолл подошел к креслу, затем повернулся и передал ей свой бокал, после чего поднял ридикюль за тесемки.

— Что вы собираетесь…

— Леди Манроу, — сказал он спокойно, шагнув к виконтессе, — зал все наполняется, и я не хотел бы, чтобы ваш ридикюль куда-нибудь переложили.

Она выхватила ридикюль из его рук, словно ожидала, что он уйдет с ним. Словно Коннолла можно было принять за банального карманника.

— Давайте займем места, — предложила Эванджелина, беря Коннолла под руку и не выпуская ее до тех пор, пока они не сели рядом друг с другом.

Фыркнув, виконтесса села по другую руку от Эванджелины и заставила мужа сесть рядом с собой, вероятно, для того, чтобы не сидеть рядом с будущим преклонного возраста зятем. Редмонд некоторое время чувствовал себя растерянным, затем вынужден был сесть рядом с лордом Манроу.

Как только началось представление, Коннолл залез в нагрудный карман и передал Эванджелине сложенный лист бумаги.

— Для тебя, — пробормотал он.

— Что это? — Он определенно не писал стихов. Она никогда не считала его столь… цветистым.

— Это список. Всех моих недостатков, которыми ты интересовалась. — Коннолл на мгновение нахмурился. — Всех тех, о которых я вспомнил. Ты ведь сказала, что хотела бы узнать меня лучше. Я спросил также о своих недостатках Ходжеса и Уинтерса, но Уинтерс не стал отвечать, а Ходжес убежал из комнаты.

Эванджелина засмеялась, прикрыв рот, однако мать сильно толкнула ее в ребра. Когда виконтесса снова обратила внимание на музыкантов, Эванджелина развернула листок. У нее было такое чувство, что эти недостатки нельзя считать непреодолимыми. Или даже вообще недостатками.

— «Я люблю спорить», — прочитала она шепотом. — Да, я знаю об этом.

— Читай дальше. Я начал с самых очевидных.

— «Я очень импульсивен». — Она посмотрела на него. Имея достаточно непродолжительный опыт общения с ним, она сочла бы его как раз стратегом, что вряд ли сочетается с импульсивностью. — В чем это выражается? — спросила она.

Он пожал плечами:

— Я отправился во Францию, чтобы спасти картины, в разгар войны. Это не самое мудрое решение.

— Но ты спас их.