– Помнишь меня, Северьян? – спросил он.

– Должен помнить, – ответил я, – раз ты знаешь мое имя.

На самом же деле вспомнить его я никак не мог, хотя было в его лице что-то знакомое.

– Ты звал меня Зак.

Я вытаращил глаза. Даже сделав скидку на тусклое освещение, я с трудом мог поверить, что это тот самый Зак, которого я знал. Наконец я промолвил:

– Не вдаваясь в материи, о которых мы оба не хотим говорить, не могу не отметить, что ты сильно изменился.

– Это все одежда – я снял ее с мертвеца. Побрился. У Гунни есть ножницы. Она меня подстригла.

– Гунни здесь?

Зак мотнул головой в сторону.

– Хочешь побеседовать с ней? Она тоже, по-моему.

– Нет, – ответил я. – Скажи ей, что я поговорю с ней утром. – Я хотел добавить что-то еще, но в итоге выдавил из себя лишь следующее: – Передай ей: то, что она сделала для меня, с лихвой возместило любой ущерб.

Зак кивнул и удалился.

Мысль о Гунни напомнила мне о хризосах Идас. Я открыл карман ножен и, заглянув внутрь, удостоверился, что деньги никуда не делись. Потом лег и заснул.

Когда я проснулся – не знаю, стоит ли назвать это утром, ведь настоящего утра не было, – почти вся команда уже поднялась и доедала то, что осталось после вчерашнего пиршества. К Сидеро присоединились два стройных автоматона, таких же, каким был, вероятно, некогда Иона. Они стояли втроем чуть поодаль от всех и переговаривались, слишком тихо, чтобы можно было подслушать их беседу.

Я задумался, не были ли эти наделенные волей механизмы ближе к капитану и старшим офицерам, чем Сидеро, но пока я собирался подойти к ним и представиться, они ушли, мгновенно затерявшись в лабиринте коридоров. Словно прочитав мои мысли, Сидеро подошел ко мне.

– Теперь мы можем поговорить, – сказал он.

Я кивнул и объяснил, что собираюсь рассказать ему и всем остальным, кто я такой.

– Ничего хорошего из этого не выйдет. Я проверял, когда мы встретились впервые. Ты не тот, за кого себя выдаешь. Автарх в безопасности.

Я начал было спорить с ним, но он поднял руку, заставив меня умолкнуть.

– Давай не будем ссориться. Я лишь передаю то, что мне сказали. Мы объяснимся, а потом – как знаешь. Я причинил тебе вред. Исправлять и наказывать – мое право и моя обязанность. К тому же мне это доставило удовольствие.

Я спросил, не о том ли случае идет речь, когда я был без сознания, а он избил меня. Он подтвердил мою догадку кивком.

– Я не имею права… – Он, казалось, хотел сказать что-то еще, но не стал. Чуть погодя он признался: – Не могу объяснить.

– Мы все знаем, что такое соображения морали, – произнес я.

– Не совсем. Ты думаешь, что знаешь. Мы точно знаем и все же часто ошибаемся. Нам дано право жертвовать людьми ради собственного выживания. Мы имеем полномочия передавать людям распоряжения свыше и приказывать от своего имени. Мы имеем право исправлять и наказывать. Но мы не имеем права уподобляться вам. Именно это я и совершил. Я должен отплатить тебе.

Я заверил его, что он уже отплатил мне сполна, когда спас меня от рыскунов.

– Нет. Ты сражался, и я сражался. Вот моя плата. Мы отправимся на большую драку, может быть, последнюю. Раньше рыскуны только воровали. Теперь они пошли на кровопролитие, на захват корабля.