Я поцеловал ее, и в конце концов мы заснули. Но перед тем, как погрузиться в целительное небытие, Марианна нащупала в темноте мою руку.

Я вздрогнул: ладонь ее была холодна, как у мертвеца.

22

Когда я проснулся, часы показывали семь… Пора. У меня была большая пляжная сумка. В нее я положил костюм из альпаки. Потом побрился, надел льняные брюки и голубой свитер. Засунул деньги в дорожный несессер, а несессер — в сумку. И только после этого стал будить Марианну.

— Вставай, соня…

Во сне она выглядела совсем как ангелочек, даже невиннее, чем когда ее большие голубые глаза устремлялись на меня. Жалко было отрывать ее от сна.

Она вздохнула и чуть улыбнулась.

— Ты здесь, Даниель?

— Да, милая…

— Клянешься?

— Посмотри сама!

Она открыла глаза.

— Спасибо.

День начался так, как если бы мы и в самом деле ехали на экскурсию. Но, по правде говоря, мы просто уносили ноги.

Конечно, я поступил правильно, что не взял машину, но все-таки ее отсутствие здорово стесняло меня. Я привык пользоваться машиной, как своими ногами, и теперь без нее чувствовал себя как больной.

Папаша Патрисио отвез нас на вокзал в своем маленьком трехколесном фургончике, в котором доставлял клиентам продукты.

На прощание он спросил:

— Сегодня вечером?

— Нет: завтра!

Я показал на мольберт:

— Живопись… Монсерра!

— Си.

Последовало привычное рукопожатие, и ниточка, связывавшая нас с «Каса Патрисио», оборвалась. Мы с Марианной стали двумя беглецами, но она еще об этом не знала.

Вместо того, чтобы сесть в поезд на Барселону, как следовало бы, если и вправду ехать в Монсерра, мы ушли с вокзала и направились к автобусу на Ситжес.

— А поездом разве не поедем? — удивилась Марианна.

— Нет, знаешь, он тащится, как черепаха, у каждого столба останавливается… Лучше автобусом…

В Ситжесе я отыскал другой автобус на Вендрель. А оттуда мы пересели на третий в Таррагону. Удивление Марианны все росло.

Наконец на одной из крытых остановок она подошла к висевшей на стене карте Испании.

И, чуть побледнев, обернулась ко мне.

— Послушай, Даниель, мы же едем в противоположную сторону от Монсерра…

— Ну и ладно… В другой раз туда съездим. На побережье лучше, правда?

— Лучше. Только зачем мы все ездим на автобусах? Обратный путь в «Каса Патрисио» займет целый день.

Пришло время кое-что ей объяснить.

— Послушай, Марианна, я должен сказать тебе одну вещь…

Она растерялась, в глазах промелькнула настоящая паника.

— Я…

— Скажи скорей, это обо мне, да?

Я покачал головой.

— Нет, Марианна. Обо мне. Несколько лет назад я во Франции занимался политикой. В общем, был экстремистом… А здесь, знаешь ведь, диктатура. Ну вот, я узнал, что власти взяли меня на заметку. Могут даже выдворять из страны. Но сейчас мне это невыгодно, пока мы не получили документы, по которым можно будет тебя вывезти, ясно?

— Конечно! Ну и что?

— Так вот, сейчас нужно найти тихое местечко и спрятаться там до поры до времени…

Казалось, она клюнула на эту наживку. Я даже возгордился от того, что так все придумал.

Мы влезли в третий автобус. Но вдруг Марианна так и вскинулась:

— Ой, Даниель!

— Что такое?

— Как же мы получим документы, если уехали из «Каса Патрисио», никого не предупредив?

Тут я попал впросак.